Мне были безразличны высший свет, фамилия и званые вечера. Я хотел оплачивать шлюх в элитном борделе и пить бренди.

Пожалуй, это были мои единственные радости, ради которых стоило трудиться.

Я мог бы приступить к работе прямо сейчас, но не было денег на оплату оборудования и рабочих, поэтому я медленно скатывался в пучину бедности.

Я сократил весь штаб слуг, оставил только Генри и повара, закрыл комнаты и стал тщательно вести домовую книгу. Вот только это не помогало…

Если бы у меня была летняя резиденция, я мог бы продать это ненавистное мне поместье.

Но в порыве страсти отец отписал её Сандре. Он не собирался умирать, а если бы собирался, то наверняка отписал бы это поместье Джонатану.

Джонатан… Я так ненавидел этого мальчишку. Отец любил его, в отличие от меня.

Он баловал его подарками, выводил в свет и даже представил королю. В то время я воевал на фронте, лишь бы отец был горд мной. Но и когда я вернулся, он принял это как грустный факт. Думаю, он был бы рад избавиться от своей главной ошибки, как когда-то избавился от моей матери.

При мыслях о маме стало больно, когда я вспоминал ее нежные руки, которыми она гладила меня, или кудри цвета меда, во мне просыпалось что-то человеческое.

— Главное, быть хорошим человеком, — говорила она.

Я гнал эти мысли от себя прочь, это моя единственная слабость, но и от нее я избавлюсь.

— Главное – это выжить, – произнес уже для себя я.

12. 12

Я проснулась ночью от чувства голода. Было уже поздно, чтобы просить слуг принести еду. Поэтому я лежала в кровати, пытаясь заснуть. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышала звук.

Во мне проснулась надежда, и я встала с кровати и направилась к его источнику. Может, кто-то из слуг не спит? И я смогу поесть.

Я прошла по длинному узкому коридору, спустилась по лестнице и обнаружила, что прямо под моими покоями находится большая комната с камином.

В камине горели дрова, а напротив расположился шатен с бокалом. Я пыталась уйти, пока меня не заметили, но звук скрипнувшей половицы выдал меня.

— Что ты здесь делаешь? – спросил он, и в голосе не было привычного пренебрежения.

Говорить, что я искала еду, было стыдно.

— Я услышала звук и решила проверить.

Оправдание тоже было глупым, но другого я придумать не успела.

— Проверила? – подняв бровь, спросил он, и я кивнула.

Я ведь даже имени его не знаю, а мы живем вместе.

— Я могу идти? – глупый вопрос, которым я себя унизила. Я имею право уйти без его разрешения.

— Нет, – ответил он, поставил бокал прямо на пол и встал. Пара шагов, и он уже стоит передо мной совсем близко, а я пячусь назад.

— Ты боишься меня?

Вопрос был риторическим, ведь я была напугана настолько, что была готова бежать, и он это видел.

— Но я ведь сделал тебе приятно. Ты этого сама хотела…

— Нет, – я остановилась и с вызовом посмотрела ему в глаза. — Вы меня заставили хотеть.

Шатен остановился, и на его лице появилось какое-то непонятное выражение.

— Иди спать, – жестко сказал он и вернулся в кресло.

И я быстрым шагом направилась обратно в комнату.

***

Засыпала я сложно, несколько часов ворочалась, прежде чем наконец уснуть.

Проснулась как всегда рано и первым делом решила найти Генри, чтобы попросить меня накормить.

Вставать было сложно, ведь я нормально не ела уже третий день. В глазах темнело, а тело было ужасно слабым.

Заправив по привычке кровать, я натянула юбку и блузку, которые вчера сняла на ночь, предварительно заперев комнату.

Вышла и направилась на первый этаж. Я заглянула в гостиную и увидела шатена, спящего прямо в кресле. При этом кто-то заботливо укрыл его одеялом и подложил подушку.