Подъезжает поезд из центра, тут же еще один – с Красногвардейской. Из вагонов высыпает народ, движется к выходам. Несколько человек остаются в центре зала. Я гляжу на них, пытаясь вычислить Глеба.

Поезда отправляются. Толпа на платформе редеет. В нашу сторону движется парень с гитарой в чехле, коротко стриженный. В руке – бутылка пива.

– Здорово, пацаны! Вы, я так понимаю, Саня и Леха? А я, значится, Глеб. – Он крепко жмет нам с Лехой руки. – Ну че, двинули к базе, а то опоздаем?

Рядом с дверью старого желтого здания висит табличка «Филиал № 2 дома культуры АМО – ЗИЛ». Мы заходим в фойе. Я говорю вахтерше:

– Здравствуйте. Мы – репетировать.

– Да, поняла. Сейчас придет главный по этому делу.

В одном конце полутемного фойе – гардероб с пустыми вешалками, в другом – несколько дверей. Одна открывается. Выходит невысокий волосатый мужик в черной майке. Майка заправлена в синие джинсы.

– Здравствуйте, – говорю я – Вы – Анатолий? Я вам звонил насчет репетиции…

– Да, помню, помню. Группа «Угроза жизни», да? Ну, проходите, давайте, сейчас ваше время пойдет.

Мы идем за ним по коридору, упираемся в дверь, обитую дерматином. Анатолий отпирает ее ключом.

– Так, поскольку вы здесь в первый раз, объясняю все популярно. Туалет – в конце коридора. Курить только там. На базе – никаких сигарет, алкоголя тоже быть не должно. Вы пришли репетировать, а не пить…

– Даже пиво нельзя? – спрашивает Глеб.

– А пиво – это что, не алкоголь?

– Для кого‑то пиво – как вода.

Глеб и Леха стоят у окна в туалете. Они курят, стряхивают пепел в жестянку. Я выхожу из кабинки, открываю кран, подставляю под воду руки.

– Офигительно у нас получается, – говорит Леха. – Просто душа поет.

– Да, прет, как надо. – Глеб улыбается во весь рот. – Только три часа – это мало. Что ты сделаешь за три часа? Я раньше в одной блюзовой банде играл – у нас репы были по ночам. Снимаем базу на ночь, ящик пива, шмаль, когда есть – и блюзуем потом. Вот это я понимаю…

Анатолий сует мятые сотни в карман.

– Ну как вам, ребята, понравилось здесь?

– Нормально, – говорит Глеб. – Если б еще комната побольше была…

– Ну, какая уж есть – расширяться здесь некуда. А вам, собственно, что за проблема? Вас же трое всего… Неужели не помещаетесь?

– Не, пространства всегда маловато. – Глеб улыбается. – Музыка все заполняет!

Небо над Комсомольским проспектом синеет. На ступеньках Дворца молодежи чуваки и девчонки пьют пиво. Я и Настя выходим из кино «МДМ на пуфиках».

– Наркотики – гадость, – говорит Настя.

– Смотря какие. В легких наркотиках нет ничего плохого. Это ничем не хуже, чем водка.

– Как ты можешь такое говорить? Наркотики есть наркотики. Ты принимаешь любое количество, и твое сознание изменяется. А водки можно выпить чуть – чуть – и вообще ничего не почувствуешь.

– Ты рассуждаешь, как врач. Это родители тебя агитируют?

– А при чем здесь мои родители? Не надо их, пожалуйста, трогать.

– Нет, просто странно. Слышать такое от тебя…

– Если странно – можешь не слушать. У тебя интересная логика. По – твоему, употреблять наркотики, водить компанию с грязными панками – это нормально, а жить нормально, учиться, думать о будущем – это стыдно. Я тебя не понимаю, перестала вообще понимать.

– А ты попробуй понять – может, получится…

– Я и пытаюсь… Но что‑то не очень выходит.

Мы идем по проспекту. Навстречу – парочки и компании молодежи. Все веселые, кто‑то пьет на ходу коктейли и пиво. У меня настроение мрачное – Настя меня напрягает. Не только тем, что сейчас говорила, а вообще – своими повадками и понятиями. Иногда мне с ней хорошо, а иногда не хочется видеть ее вообще. Скоро год, как мы с ней встречаемся, и сначала все было отлично. Потом я уехал в Америку, и мы писали друг другу «эсэмэски» и «мэйлы», и скучали друг по другу, и ждали момента, когда увидимся снова…