— Эй, а какая у тебя фамилия? — Намеренно цепляю губами аккуратное ушко.

Жаль выражения её лица не видно, но дрожь по тощему телу проходит ощутимая. Правильно, содрогается, то ли ещё будет.

— Кисова.

— Значит, точно будешь «Киса».

— У меня имя есть!

— Н-да? И как тебя звать полностью?

— Так и звать — Аля.

— Что прям полное имя? — продолжаю «тупить». — Не Алина, не Альбина, а просто — Аля?

— Всё верно. Оно арабского происхождения, в переводе означает «благородная», — поясняет с пафосом. Зануда явно не упустит случая повыпендриваться.

— Твой батя шейх, что ли?

Пытаюсь сохранять серьёзную мину, уж очень хочется заржать в полный голос. На самом деле я не имею ничего против имени «Аля», но этой малышке оно абсолютно не подходит. Несуразней только фамилия.

— Не знаю… — Пожимает поникшими плечами. — Помню, мама любила смотреть сериалы, когда ещё не продала наш старенький телевизор.

Звучит грустно. Впрочем, она хотя бы знала свою маму. Моя умерла в тот же день, когда мы с сестрой появились на свет.

— Понятно. Всё равно отстой, огрызок, а не имя. Считай, «Киса» ещё комплимент.

Нас снова швыряет вперёд. Аля в поиске опоры инстинктивно цепляется свободной рукой за мой бицепс. Тонкие пальцы вздрагивают и… сжимают меня крепче через тонкую ткань толстовки.

Я почему-то теряюсь — в пространстве, в запахе волос, во времени. В ушах прибоем шумит сердцебиение. Необъяснимое чувство беспомощности вызывает во мне лёгкое желание пойти блевать.

Это действительно ненормально — уровень моей раздражительности по отношению к маленькой бледной моли. Обижать её не за что, да и нет её вины в случившемся, а порождает столько негатива, что меня чуть ли не сносит с ног. Чертовски странно.

Аля

— Сядь, пожалуйста, нормально. Ты в приличном обществе, — шикаю на Амиля, едва ли не закинувшего ногу на подлокотник.

— Ага, настолько приличное, что даже негде купить попкорн, — отбивает мой спутник с таким возмущением, будто ему нанесли очередную моральную травму.

Первая, очевидно, случилась, когда я выкинула в урну бейсболку, сорванную с его головы. Клянусь, он на пару секунд задумался над тем, чтобы её достать! Не стал. Только ругнулся сквозь зубы, явно проклиная тот день, когда я на свет явилась.

— Опера — это искусство… — возражаю с пылом, но меня перебивают самым наглым образом.

— Искусство нагонять сон.

И он действительно зевает! Так широко, что у меня появляется уникальная возможность в деталях рассмотреть все тридцать два крепких белоснежных зуба. Самое ужасное, что организму совершенно плевать, где мы находимся, цепная реакция срабатывает моментально. Еле успеваю спрятать лицо за купленной программкой.

Ух, хулиган! Я ведь до последнего надеялась, что его в таком виде в оперу не пустят. Что ж, косых взглядов мы собрали массу, но никто не бросился нам наперерез и не выставил взашей!

Кажется, так стыдно мне не было даже когда нас якобы застукал Игорь. Каждый шепоток рассаживающихся внизу зрителей против воли принимаю на наш счёт.

— Прекрати паясничать, — практически молю, желая провалиться сквозь землю.

— Не знаю, о чём ты. Я ещё даже не начинал.

В этот момент гаснет свет. Тихий гул голосов сменяется музыкой, открывается занавес. Амиль теряет ко мне интерес. Проходит минута… вторая… пятая — он всё так же сосредоточенно смотрит на сцену.

Заткнулся.

Ну надо же! Вот она — великая сила искусства.

Вчера, когда мы на прощание обменялись номерами, я для себя решила не наматывать сопли на кулак и любыми неправдами добиться его капитуляции. Проштудировала кучу форумов, чтобы узнать, что в девушках категорически не нравится мужчинам.