— Не понимаю… — Сжимаю пальцами виски. Голову, кажется, разорвёт от мыслей. — У тебя же всё есть. Любая прихоть...

— Я за эти прихоти молодостью расплачиваюсь, — резко перебивает сестра.

— Ну так разводись.

— Да? А жить на что будем? И где? В бараке каком-нибудь, с отбросами? — спрашивает с издёвкой. И добивает, вскидывая брови. — Забыла, кто тебя содержит? Шмотки, драгоценности, курорты, престижный универ. Это всё мой Игорь. Вот только рассчитываюсь за все блага я одна. На что будешь доучиваться, если мы разведёмся, ты подумала? Можешь меня осуждать сколько хочешь, но молча. Понятно?

— Ярина, это неправильно.

— Да ладно? Нашу мать ещё при жизни лишили родительских прав. Я тоже могла спиться и плыть по течению. Но я вертелась как белка, чтобы у нас была лучшая жизнь. Так что я делаю неправильно? Один раз оступилась? Где твоя благодарность, сестра?!

Доля правды в её словах есть. Но ещё хуже оттого, что я не могу себя перебороть. Непорядочно обманывать Игоря. И я понятия не имею, как до неё достучаться!

— Я не буду вас покрывать.

— Нечего покрывать, успокойся. Я с ним больше ни-ни.

А глаза отводит. Ну да, ну да…

— Вот и сделай так, чтоб этот тип исчез.

— Не могу, Аля. Если понадобится, ты выйдешь за него замуж, — с нажимом в голосе произносит сестра. – От тебя всего-то и требуется отвести внимание. Если Игорь что-то заподозрит, с его нравом и связями, он нас по миру пустит. Ты мне обязана всем, что имеешь. Пора отдавать долги.

— Но не браком же с твоим любовником. Да он меня на дух не переносит! И я его тоже.

— Во-первых, между нами ничего не было. А во-вторых, это же понарошку. Тебе никто не запрещает через год развестись.

— Я с ним даже часа не выдержу, — вздрагиваю, не в силах вытравить из памяти дерзкие губы Ахметова.

— Поверь, привыкнуть можно ко всему.

Ответить я, увы, не успеваю. Сначала за нами раздаётся характерный щелчок двери, затем нахальный мужской голос громко возвещает:

— Вот, ты где!

— Тише, дурак, — смущённо усмехается Ярина, поправляя волосы.

Исподлобья смотрю на Амиля, испытывая острое желание испариться.

Они мне противны.

— А я к Але обращаюсь.

— Ну, Амиль, — укоризненно закатывает глаза сестра, не давая мне слова вставить в ответ. — Угомонись. Ты её смущаешь.

— Скромная, говоришь, — сощурившись, он окидывает меня каким-то намеренно-неторопливым взглядом. Чувствую себя так, будто надо мной только что надругались. — Так ты для меня себя берегла, Аля? Хорошо подумала?

Эй! А вот ухмыляться так погано не надо!

— Не пошёл бы ты, а?

Словно и впрямь потеряв ко мне интерес, Амиль отворачивается, засовывая руки в передние карманы джинсов.

— Ну пошли, проводишь.

Это пожалуйста. Прикидываться дальше сил никаких!

— Забудь сюда дорогу, — толкаю его в грудь, едва оказавшись наедине на лестничной клетке.

Ахметов молниеносно обхватывает мою кисть и на контрасте плавно заводит руку за спину.

— Я не ослышался — ты меня прогоняешь? — выдыхает рвано, припирая меня всем телом к стене.

— Ещё чего, — с запозданием прикусываю язык. — Поверь, сам сбежишь. И ничего ты мне не сможешь сделать!

Амиль издевательски щёлкает меня билетами в оперу по носу.

— Завтра проверим.

— Вот и проверим! — неосознанно копирую его тон.

4. В программе только хардкор

Амиль

Подполковник Игорь был немногословен. Суть его посыла свелась к короткому своду санкций:

Повысишь голос на мою Альку — без зубов останешься.

Хоть раз замахнёшься — сломаю руки.

Надумаешь сделать ноги — прострелю колени.

Налево пойдёшь — останешься без… ну, тут тоже вроде всё понятно.

Что примечательно наедине этот безобидный с виду мужик мигом перевоплотился в сущего упыря, жаждущего испить моей крови под любым предлогом. Натуральный оборотень!