Она отошла, давая возможность получше разглядеть платье. Из набивного бархата, темное синее, с круглым вырезом и затейливой серебряной вышивкой на груди.
— Вот тута, оставлю, — Батшеба аккуратно разложила его на скамейке. — А это, — она достала из корзины ворох белой ткани, — бельишко свеженькое.
Она помогла мне смыть остатки мыла с волос, а затем шустро и аккуратно обсушила их льняным полотенцем.
За этим последовал процесс одевания. Да, именно, процесс, ибо будничный наряд здешних леди включал в себя нательную сорочку, чулки на поясе, нижнюю юбку, корсет, и лишь в конце на все это великолепие надевалось верхняя одежда.
— Другое дело, — Батшеба оправила на мне платье и отошла, чтобы получше оценить результат. — А как волосы просохнут, я вам прическу сделаю, — пообещала она.
— Спасибо, мадам.
Я пощупала темный бархат и слегка приподняла край платья, разглядывая остроносые кожаные полуботиночки на низком каблуке.
— Не жмет?
Я покачала головой.
— В самый раз.
— Это вам леди Лаисса передала.
Я вспомнила ее. Красивая, но грубоватая и явно отнесшаяся ко мне с недоверием.
— В таком случае, наверное, стоит отблагодарить ее лично.
— Миледи отлучилась. А вам, юная госпожа, не помешало бы почаевничать. После ванны – самое то.
Не дожидаясь ответа, Батшеба взяла за меня за руку и решительно направилась к двери.
Очевидно, хозяин не уточнил, где именно следует меня разместить - в господском зале или кухне для слуг. Я поняла это, когда мы миновали коридор и остановились на развилке. Вернее, остановилась Батшеба, а мне оставалось лишь топтаться за ее спиной. С одной стороны была дверь, а чуть поодаль каменная лестница, убегающая наверх.
— Думаю, не стоит привлекать внимание, — я осмелилась протиснуться мимо нее и открыла дверь.
Батшеба расслабленно улыбнулась.
— Устраивайтесь, а я сейчас быстренько со всем разберусь.
Она усадила меня на лавку, а сама, подобрав юбки, направилась к боковой стене. Возле ряда деревянных полок, заставленных горшками и мутными стеклянными банками, была прибита деревянная панель. Из нее выходили несколько толстых и туго скрученных веревок. Батшеба дернула ту, что посередине, и где-то в глубине послышался отдаленный звон.
Что-то похожее я видела в исторических фильмах и, насколько могла судить, это было нечто вроде примитивного внутреннего «телефона» – каждый шнур вел в конкретное помещение и подавал сигнал.
Через пару минут в кухню прибежала запыхавшаяся девушка. Ее обрамленное чепцом юное личико раскраснелось, грудная клетка тяжело вздымалась.
— Я тут, — выдохнула она, затем увидела меня и застыла на пороге.
— Ну? — Батшеба уперла руки в пухлые бока. — Чего стоишь, как памятник? Не видишь, гостья у нас.
Девица продолжала хлопать глазами.
— Ох, ты ж, горе луковое, — беззлобно заворчала экономка. — На тебя что, столбняк нашел? Ступай, накорми леди.
Та, наконец, очнулась. Зачем-то сделала неуклюжий реверанс и подбежала к плите.
— Ее зовут Молли, — сказала Батшеба, пока девушка заглядывала то в одну, то в другую кастрюлю. — Так-то она неглупая. Просто растерялась. У нас гости нечасто бывают.
«Тем более, гости из вражеского дома», подумала я и, взглянув на Батшебу, предположила, что нечто подобное крутилось и у нее в голове. Осуждать ее было сложно. Я не знала, что происходит в этих краях, каковы отношения здешних обитателей, но из того, что удалось выяснить, я – член семьи их врага. В лучшем случае, недоброжелателя. А, значит, за мной будут следить. И очень внимательно.