- Благими намерениями, - вздохнул тот. В ответ на непонимающие взгляды пояснил: - Это цитата. Полностью звучит так: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». То есть, задумывал-то человек хорошее, а получилось хрен знает что… Послушай. – Кирилл тронул связанного аборигена за плечо. - Ты говорил что-то о псалмах. Можешь спеть?

- Может, - пообещал Джек. И широко улыбнулся аборигену.

Тот побледнел и торопливо начал:

- Ра… - засипел. Откашлялся. И на редкость противным голосом затянул: - Радость, радость, беспрестанно, будем радостны всегда…

Кирилл задумчиво кивал. На фоне общего идиотизма происходящего, пожалуй, и «Калинке-малинке» не удивился бы. Если бы знал тогда, что через три месяца каждый новый вечер будет начинаться с «псалмов» и ими же заканчиваться, задал бы аборигену еще много вопросов.

***

- Люди, - сказала Олеся.

Отряд привычно остановился. Движение на местной дороге было куда менее насыщенным, чем в Цепи, но товарообмен был в ходу и здесь: время от времени обозы с товаром между поселками перемещались. Сопровождали обозы компании из двух-трех мужчин.

Джек, понаблюдав за сопровождающими, вынес вердикт: «Давно не бойцы». Впрочем, судя по всему, боевых навыков южанам для сопровождения обозов и не требовалось. Ни намека на присутствие тех, кого в Цепи называли Дикими, за полтора месяца пути отряд не встретил - их здесь то ли перебили, то ли со временем, из-за голода и отсутствия медикаментов, вымерли сами. Хотя какая-то опасность, несомненно, существовала – без серьезных на то причин люди не обзаводятся оружием, а у сопровождающих обоз мужчин оно имелось. И вели они себя, несмотря на видимое отсутствие угрозы, настороженно. Странно, - думал Кирилл. Джек ничего не чувствует, Олеська тоже – а эти вон как озираются. Знают о чем-то, чего не замечаем мы?

- Уходим в лес, - привычно скомандовал он, - пропустим.

Так отряд поступал уже не в первый раз, после гибели Лехи старались не нарываться. Едва почуяв вдали посторонних, прятались в лесу и возвращались на дорогу лишь после того, как путники проходили или проезжали мимо.

Очередное появление местных не предвещало ничего нового. Отряд затаился в густом подлеске, лошадей заставили лечь, обмотали морды мешками и приготовились к ожиданию. Обычно на всё про всё уходило с полчаса, после чего Олеся объявляла: «ушли», и отряд возвращался на дорогу.

Джек, усевшись на землю и прислонившись спиной к дереву, ворчал, что нельзя закурить, остальные помалкивали – пользовались возможностью отдохнуть. Олеся, казалось, задремала, сев рядом с Джеком, привалившись к его плечу и закрыв глаза. Дома Кирилл такой тесной дружбы между Олесей и Джеком не замечал - возможно, потому, что редко видел их вместе. А в походе, понаблюдав, подумал, что во многих семьях супруги, и то не так дружно живут. Джек всегда садился или ложился так, чтобы Олесе удобно было прислониться. А она, не спрашивая, утаскивала в починку его одежду, молча подбирала с земли и прятала под полог палатки разбросанные вещи.

В этот раз отдыха не получилось - скоро Олеся вдруг открыла глаза. Недоуменно проговорила:

- Да что за хрень, – и встала на ноги. Замерла – непосвященному показалось бы, что прислушивается. О том, что на самом деле принюхивается, знали немногие, свои умения Олеся не афишировала. Доложила Кириллу: - Они не идут. На месте стоят.

- Почему?

- А я знаю?

- Жека... – начал Кирилл.

Как обычно, с запозданием - Джек успел вскочить раньше. Бросил:

- Уже там, командир, - и скрылся в лесу.

В этот раз ждать себя не заставил, вернулся быстро. Доложил: