В поселке Егора гений, так же, как в радиусе минимум трехсот километров от Бункера, проживать никак не мог, в Институте непременно знали бы о существовании коллеги такого уровня. Но Кирилла с Рэдом в свое время отправили за реактивами не на юг, а на восток. В Новосибирск, за четыре тысячи километров – значит, о существовании чего-то подобного на юге в Бункере не знали.

Или знали? – задумался Кирилл. Просто путь на юг представлялся куда более сложным, чем на восток - где на сотни километров вперед протянулись знакомые и дружелюбные поселки? Вот какой вопрос надо было задать Вадиму при крайнем посещении Бункера, - подумал, злясь на себя, - а не мериться в очередной раз известными местами, выясняя, кто из них прав! Вадим, выращивающий в своем затворничестве новое поколение ученых, носителей стремительно исчезающих знаний, или Кирилл – возродивший в Цепи жизнь, но уже десять лет назад осознавший, что дать детям хотя бы начальное образование, сопоставимое с тем, что дали когда-то ему, не сможет... Ладно, снова обругал себя он, от сожалений Вадим тут точно не появится. В карту надо заглянуть, вот что. Может, она что-то подскажет.

Вернувшись к дому, где решили остановиться на дневку, Кирилл рассказал о своих мыслях бойцам. Они вчетвером окружили разложенную на столе карту.

- Так вот же тебе и причина, - сразу ткнул пальцем Джек, – реку видишь?

И правда. Мог бы вспомнить, не заглядывая – это препятствие они обсуждали, еще когда готовились к походу.

Дон. Широкая, полноводная река. Мосты наверняка смыло в первые дни катастрофы. А на востоке были нижегородцы, освоившие навигацию. Разлившаяся Волга не пугала, напротив – часть пути предполагалось одолеть на пароходе, что, собственно, и произошло. Дальше серьезных водных преград не предвиделось, знаменитые сибирские реки находились восточнее, за Уралом… Да, отправить «миссию» на восток было, пожалуй, оптимальным решением. Идя на юг, в районе Ростова-на-Дону Сталкер с отрядом неминуемо уперлись бы в Дон – и неизвестно, смогли бы его преодолеть или нет. Посему, если на юге и были аналоги новосибирского академгородка, Кириллу о них не рассказывали. Вероятно, чтобы не сбивать с толку и не дарить надежду на существование второго шанса. Который, судя по только что открывшимся обстоятельствам, все же был.

Кирилл в задумчивости барабанил пальцами по столу.

- Выходит, где-то за Доном такой же порошок, как у нас, заделали? – прервал его задумчивость Джек.

Кирилл покачал головой:

- Как у нас – вряд ли. Скорее, аналог той вакцины, которую изобрели в Бункере. Теория Бориса все-таки слишком нестандартна для того, чтобы прийти в голову кому-нибудь еще… В общем, как бы там ни было, дети здесь рождаются. Осталось понять, какое отношение ко всему этому имеет так называемая Мать Доброты… Ты точно запомнил, что сказала та женщина?

- Всего дважды нас одарила Мать Доброты, чтоб у ней веселые травки не переводились – как-то так. Я ждала твоего появления в круге сколько-то там лет.

- Именно «появления в круге»? Не просто «рождения»?

- Не, там про круг было. Я ж чего его искать и пошел.

- Очень странно. - Кирилл потер виски. – Для чего складывать новорожденных в круг? Ведь люлька там стоит, насколько я понимаю, именно для этого?

- Да уж вряд ли для красоты. Хотя, черт его знает – может, на голову надевают и пляшут вприсядку.

- Языка надо брать, - подвела итог Олеся. – Гадать можно долго.

17. Глава 16. Кирилл. Новочеркасск. 1053 км. от Бункера

«Языка», решившего, на свою беду, отправиться в одиночку за дровами, взяли тихо. Джек подкрался сзади, придушил мужика захватом и оттащил в лес, за болото – куда, по его мнению, местные в ближайшее время никак не могли сунуться. Разговорить аборигена труда не составило: перепуганный и растерянный, играть в героя он даже не пытался.