Взрослые были слишком ошарашены бедой, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Эри не отгоняли, разговор она слышала.

Тот год был последним годом настоящих елок. После смерти Тимофея в столовой ставили искусственную. Эри тогда очень горько плакала, если бы могла, в следующий Новый Год сама сбежала бы в лес! Но санки на алюминиевых полозьях, по настоянию Григория Алексеевича, поставили на могилу Тимофея.

«В лесу родилась елочка, - гласила надгробная эпитафия, - в лесу она росла».

***

Сейчас, глядя на качающиеся в хороводе снежинок ветви, Эри вспомнила Тимофея. Эта елка ему наверняка бы понравилась - хотя и вряд ли бы влезла под низкие потолки Бункера. Эри потрогала за руку сидящего рядом Мрака.

- Красивая елка, правда? Прямо как новогодняя.

- Угу, - неожиданно согласился тот. Обычно на замечания Эри хмыкал или вовсе пропускал мимо ушей. – Только внутри лысина.

- Где? – удивилась Эри.

- А вон, – Мрак кивнул. – Как будто ветки в середине поотрывали, видишь? Вроде проплешины.

Эри присмотрелась. Понимала, что ее зрению с адаптским не сравниться, парням-то даже темнота нипочем, но врожденное упрямство заставило спорить:

- Нет там никакой плеши.

Вместо ответа Мрак раздвинул лапы шалаша. Выбрался и протянул Эри руку:

- Пошли, проверим.

Серый, слышавший спор, зловредно хихикнул. Кивнул:

- Иди-иди. В сугроб по пояс макнешься – глядишь, научишься сперва думать, потом выступать.

Эри насупленно выбралась из шалаша. Протянутую руку Мрака надменно проигнорировала, но сохранить лицо все равно не удалось: неловко задела одну из веток, и сугроб с нее сполз за шиворот. Эри запищала, Мрак противно заржал.

К елке Эри подбиралась, наступая в следы адапта – снегу на пригорке и впрямь намело почти по пояс. Елку за широкой спиной Мрака она не видела, и, когда парень внезапно ускорился, чуть не упала. Обиженно позвала:

- Куда ты понесся? Я не успеваю.

- Серый, - не отвечая, позвал Мрак. Таким голосом, что Эри сразу поняла: что-то случилось. – Иди сюда!

Через минуту они стояли на пригорке втроем. Теперь, с близкого расстояния, было хорошо видно, что «проплешина» на елке – дело рук человеческих. Кто-то очистил ствол от ветвей для того, чтобы разместить на этом месте дощечку с выжженной надписью.

«Ты отдал свою жизнь, чтобы мы жили, - прочитала Эри. - Мы будем помнить тебя всегда».

Серый и Мрак, один за другим, стащили с голов шапки.

Эри непонимающе смотрела, как тают снежинки в их волосах. Осторожно спросила:

- Это… могила, да?

Серый хмуро кивнул.

- А почему здесь? В поселках же есть кладбища?

- Потому что он не местный. Это кто-то из наших.

Эри подавила вскрик.

***

Отчаянно борясь с пургой, проползли на полкилометра вперед и поставили палатку – с могильного пригорка ушли, не сговариваясь. Растопили печку, принялись за ужин.

Адапты молчали. Эри тоже, усилием воли давя рвущиеся наружу вопросы.

Серый несколько раз принимался есть и подвисал с ложкой в руке.

- Это не он! – в конце концов не выдержал Мрак. Толкнул Серого. – Если бы он, остальные не пошли бы дальше! Уже бы вернулись.

Эри сообразила, что речь о Кирилле.

- Надеюсь.

Стряхнувший оцепенение Серый снова принялся есть. Эри показалось, что глотает он через силу.

- А почему там не написано, кто похоронен? – осторожно задала вопрос, который мучил с самого начала. – Почему только эта надпись и дата? У нас пишут, кто.

- У нас, если в поселке хоронят, тоже пишут, - отозвался Мрак. – А если в походе погиб, то нет. Батя рассказывал, раньше так делали, чтобы Дикие не знали, кто убит, чтобы повод им глумиться не давать. А потом уже само как-то.