– А с кем вы воюете? – изумился Одиссей.

– Это потом. Важно, что тебе придётся соблюдать все правила, если хочешь, чтобы эти правила соблюдались в отношении тебя.

Одиссей заметил, как рысью двинулись жеребята на коньках, и подивился тому, как ловко они рассекали траву. И это деревянными-то лезвиями. Как кони вообще не сломали свои тоненькие ножки?

– Как они это делают? – спросил он.

– Ты не слушаешь, – ответила Астинома. – Чтобы мы помогли тебе, придётся поклясться в двух вещах. Первое: теперь и пока ты здесь – мы твоя семья.

– Клянусь, – ропотно ответил Одиссей. – А вторая?

– Поклянись никогда не бояться драконов.

Одиссей поначалу улыбнулся и невинно хлопнул глазами. Тогда Астинома остановилась и развернула егок себе лицом, крепко вцепившись в плечи. Сметливый взгляд вперился в тёмное лицо новобранца, таинственно блуждало по контуру лба и впадинам на глазах. Тогда Одиссей понял, что она не шутила и, делано кашлянув, заявил:

– Клянусь никогда не бояться драконов.

Начало смеркаться. Разумеется, и здесь – по-волшебному. Поначалу раскинувшиеся сумерки могли показаться вполне естественным предвестником скорого вечера, но стоило запрокинуть голову и приглядеться, и тогда на почти ясном небосклоне можно было усмотреть, как окрылённые жеребцы – тоже на коньках – несли на оглоблях огромные крючки; на тех крепилось покрывалом небо, почти что дневное, но пуще поглощённое ленивой синевой.

Астинома подвела Одиссея к берегу. Море, дотоле лениво ворочавшее свои лазоревые валы, угомонилось, сгладилось у сумеречного кряжа и совсем притихло у берега. Лишь тонкое кружево пены умиротворённо налегало на стопы суетливых ребятишек. Каждый пузырь в тусклом сиянии порхающих звёзд поблёскивал сиренью и золотом и оказался до того упругим, что могло показаться, будто ноги касаются маленьких жемчужин.

Чуть западнее Одиссей углядел, как развернулась непонятная, но живая сумятица. Всадники слезали с пронырливых жеребят и вели их прямиком к воде. Затем у горизонта вдруг выстроилась ратница суден, что ровным рядом достигла берега и остановилась. Одиссей в полном замешательстве воскликнул:

– Это что?

– Это наши лодки, – ответила Астинома.

– Но это не лодки! Это детские башмаки!

И в действительности, вместо плоскодонок, на сумеречных волнах покоились огромные детские башмачки. Оказались они до того внушительных размеров, что в каждый помещалось по три ребёнка и одному жеребёнку. А из стелек высились в ночную мерзлоту тонкие мачты с парусами.

– Это что такое? – возмутился Одиссей, подбежав к лодкам. Ребята начали парами погружаться на борт. – Вы не можете плыть на этом! Это же… это же её башмачки…

И впрямь – под Моби Диком Одиссей разглядел потёртый кроссовок красного цвета. А Зверобой заводил своего коня в бархатный башмачок с кроликом Питером и его сестрицей Флопси.

– Что вы делаете? Их нельзя мочить! Их нельзя трогать, – рассвирепел Одиссей и вцепился в борта обуви.

– Одиссей, успокойся, – произнесла Астинома, – мы плаваем на них не один год. Они помогают нам добраться до дома.

– Но откуда вы их вообще достали?

– Мы находим их на волнах, – ответила девчушка и вертлявой походкой двинулась к воде. Отвязав колготки, она взмахнула поясом и зацепила одну из теснившихся мачт, а затем потянула на себя. Поразительным образом шерсть в цветную полоску растянулась на пару ярдов. – Раньше лодок было совсем мало, всего пара штук. Но затем с каждым месяцем мы обнаруживали их всё больше и больше. Пустые. А главное, совсем новёхонькие.

– И вы ни разу не задумывались, откуда они берутся? Их же кто-то мастерит.