– Ты можешь контролировать свой оборот? – задала я один из волнующих вопросов.

– Увы. Я безмерно удивлён и просто счастлив, что это вообще стало возможным. За всё время в цирке мне ни разу не удалось провернуть этот фокус. Было бы прекрасно задержаться в этом виде как можно дольше.

Но видок у Рене стал печальнее некуда.

– Я тоже этого хочу, – признала я. – Твоё заклятие просто чудовищно.

– Слышал, бывает и хуже. Меня хотя бы не в предмет мебели поместили… хотя и в этом воробье тело отвыкло слушаться, про длительное отсутствие физических нагрузок вообще молчу.

– Это… больно? Когда превращаешься в сову?

Сначала я решила, что Рене не ответит, так плотно он сжал челюсти. Янтарные глаза неотрывно смотрели в полупустую чашку.

– Больно, – после продолжительного молчания последовал негромкий ответ. – Но сейчас хорошо.

– Ты говорил, в Альнарде у тебя осталась семья? – Вспомнила о втором важном моменте я. – Надо сообщить им о тебе. Я пока не придумала, как быстрее всего отправить им послание, да и бумаги с нужными свойствами у меня нет, но я обязательно решу этот вопрос, попрошу Ализарду…

– Не надо, – оборвал меня Рене.

– Почему?! Очевидно же, что тебя нужно вытаскивать из этой птицы, а я с этим, к огромному сожалению, помочь не могу, здесь нужна сильная магия. Я не маг и в моём окружении таковых нет, тем более специалистов по заклятиям. В империи вообще мало одарённых и я даже не представляю, с какой стороны браться за поиски нужного человека. В ваших краях, я читала, концентрация магии выше, людей с даром рождается больше, то есть у тебя будет больше шансов на снятие заклятия! И разве ты не хочешь домой?

У него сделалось сложное лицо.

– Должен. Чтобы разобраться в том, что произошло. Но…хотеть ­вернуться – нет, не особо. Я восемь лет как не в себе. Не человек, а так… Но даже не это… Дэри, утратившему небо нет смысла возвращаться. Вельвинд без крыльев всё равно что мёртв. Позор, что хуже смерти. Взгляды, полные жалости, притворство, что ничего ужасного не случилось, что я всё ещё полноценный. А это не так. Может, и не нужно ничего расследовать, пусть там, дома, для всех всё останется как есть: пропал и пропал.

– Да что ты несёшь? – Возмутилась я. – Почему не полноценный-то?! Руки, ноги, голова у тебя на месте! Ты живой! И, если тебя было кому жалеть, значит, ты им не безразличен, понимаешь? Кто у тебя остался в Альнарде, Рене?

Он упрямо поджал губы, но всё же расщедрился на скупой ответ:

– Мать, брат. Отец.

Мне показалось, отца он упомянул с крохотной заминкой.

– Мать, – укоризненно посмотрела я на сыча. – Наверняка ведь с ума сходит.

– У неё ещё один сын есть, – напомнил Рене хмуро. – Полноценный.

– Это тебе дома так говорили?! О неполноценности? – Ахнула я.

Хотя что я знала о взаимоотношениях в его семье? Ровным счётом ничего.

Рене сердито засопел и принялся поправлять и без того аккуратно подвёрнутые рукава рубашки. Вот ведь!.. Про охоту на то чудище и то охотнее рассказывал!

– Хорошо, – сдалась я. – Твоя глупая гордость мне не очень понятна, но пусть так. Если ты считаешь, что нет смысла спешить домой, я не могу настаивать. Ос… оставайся. Просто… Я уверена, что дома тебе могли бы помочь быстрее, тогда как я… Мне не к кому обратиться, сама же я беспомощнее младенца, но если ты считаешь… Только не опускай руки, прошу тебя! Должен быть выход! Помоги мне его найти.

Рене заморгал, выдавил неуверенную улыбку.

– Спасибо, – еле слышно отозвался он. – Я действительно хотел бы остаться, если не прогонишь.

– Не собираюсь тебя прогонять, я всего лишь хотела поскорее заняться решением твоей проблемы, но раз ты сам не стремишься обратно… – Я развела руками. – Да, как ты сказал? Вельвинд? Кто это?