Бурчание воеводы перебил женский крик, переходящий в вой, и из быстро редеющего, стелющегося над землей тумана к стенам монастыря выскочила простоволосая, босая селянка. Белое исподнее до щиколоток мешало бежать, путалось между ног, руки, протянутые к монастырю, словно пытались уцепиться за зубцы стен, чёрные впадины глаз на белом лице казались неживыми, а изо рта, на одной и той же ноте, доносился тоскливый, отчаянный крик. Темная тень всадника маячила в предрассветной мгле, нагоняла беглянку, а она, увидев стрельцов на стенах, с удвоенной скоростью бежала к крепости, не обращая внимания на преследователя и продолжая издавать душераздирающие звуки.

Стоящие у стрельниц невольно прекратили разговаривать и даже дышать, завороженно глядя на безнадежную гонку со смертью. Через мгновение летящий галопом вражеский конь поравнялся с ней, над головой всадника сверкнул клинок, и женский крик, словно подчиняясь блеску стали, мгновенно иссяк, выпитый до дна польским холодным оружием. Враг свистнул, пригнулся к гриве, и конь, повинуясь его руке, послушно развернулся, оставив за собой на примятой траве белое пятно – словно снежный холмик, напитывающийся красным.

–Ах ты, шпынь бисовый, – глаза Долгорукова налились кровью.

Князю не было никакого дела до крестьянки. Но он принял этих холопов под свою руку, приобретя исключительное право миловать и казнить. Демонстративное насилие, учиненное над его простолюдинами каким-то самозванцем означало унижение его княжеского достоинства. Терпеть таковое, не ответить – означало соглашаться с самоуправством, ставить себя в подчиненное положение. По всем законам, писаным и неписаным, князь обязан показательно и жестоко проучить наглецов, убивающих его смердов… Однако… Не является ли эта демонстративная расправа над чернью ловушкой с целью выманить его из-за стен? Вывести войско за ворота легко, а попробуй верни его обратно, если за твой хвост уцепятся вдесятеро превосходящие полки Сапеги… Верное самоубийство! И ещё вопрос – когда он сможет поднять по тревоге хотя бы сторожевую сотню? Сколько пройдет времени? А тут всё решают секунды.

Мысли вихрем носились в голове воеводы, он замер на несколько мгновений, пытаясь сконструировать правильное решение. В это время на стену стаей воронов взлетело несколько человек в монашеском облачении. Их черные остроконечные куколи, благодаря наклоненным головам, напоминали клювы вещих птиц, а развевающиеся на ветру мантии – черные крылья. Проскользнув возле воеводы, как мимо каменного изваяния, монахи подошли к стене, взглянули на поле, застилаемое снежными холмиками, на немногочисленные женские фигурки, мечущиеся между серыми всадниками, коротко переглянулись и выпростали из-под мантий руки, освободив мотки конопляной веревки с крюками-кошками.

Воеводу удивил внешний вид схимников. Через плечо у ближайшего к нему монаха был переброшен колчан со стрелами и огромный, почти в человеческий рост, добротный, стоящий дороже княжеского меча боевой лук21 с шелковой тетивой, составной кибитью из молодой берёзы и можжевельника, роговыми, отполированными до блеска накладками с тончайшим затейливым узором. Это был царь-лук. Воевода знал толк в таком оружии, изящном и беспощадном, требующем недюжинной силы и постоянных усердных тренировок.

Словно повинуясь неслышной команде, монахи одновременно закрепили крюки у стрельниц, перемахнули через зубцы и в два удара сердца оказались у подножия стены. Развернувшись цепью в полной тишине, они коротким броском сблизились с резвящимися лисовчиками, синхронно присели на одно колено и…