Невыспавшийся Бодровский выскочил из дома раньше времени. Бутылку, конечно, забыл. Всё пытался в голове подобрать слова для Ветра.

Получалось сначала пренебрежительно по отношению к Таньке. Даже грубо. Матом. За такое можно и по роже схлопотать. Ссориться с лучшим другом не хотелось. Думать о бывшей уже девушке друга он имеет право какими угодно словами, но вслух это произносить не стоит.

В следующем варианте получалось, что вроде как, ничего страшного и не происходит. Обесценивать событие тоже не стоило. Это ещё как важно для Вадима. Юрка всю голову сломал, пока добрался до училища. Хотел застать Ветрова в общаге. Но тот уже ушёл. Помчался со всех ног в учебный корпус.

Ветер шёл навстречу. Лицо сосредоточенное. Бодровский даже мимолетом подумал, что Вадиму уже кто-то всё рассказал.

- Ветер, стой. Дело есть.

- Что случилось? - Ветров смотрел на Юрку внимательно. За десять с лишним лет они изучили друг друга достаточно, чтобы только по выражению лица определить степень пушистости пришедшего маленького полярного зверька. И Юрка мгновенно понял, что Ветер не в курсе, но чует, что жопа полная.

- Тебе бы сесть. И выпить. Новости есть.

- Бодря, не наматывай мне аксельбант, говори. Выпить успеем.

Тут Бодровский пожалел, что не взял бутылку. Но даже если бы и взял, место было неудачное. В коридоре учебного корпуса не нальешь другу анастезии.

- Твою Татьяну тут наши мужики срисовали в клубешнике на Петроградке. Давненько уже.

Бодровский видел, как глаза у Вадима поменяли цвет, а ладони сжались в кулаки.

- Ветер, я тогда им сказал, что обознались, - выдал чистую правду Юрка, - Но вчера мама сказала, что они с отцом приглашены на помолвку капитан-лейтенанта Колесника из штаба флота с Татьяной Рюминой, - выдал на одном дыхании. Ну уж как получилось.

Ветер побледнел. Стоял молча, обдумывая слова друга. Юрка подумал, что надо бы понять, с какой руки Ветров будет бить, чтобы увернуться, если что. Получать за эту сучку в ухо не хотелось. Не заслужила. Как там Ветров это назвал в Нахимовском ещё? Не тот сорт! Самый последний сорт у предателей. Нижний. Помойка.

Бодровский был готов и поймать Вадима, если тот вдруг падать начнёт. Но Ветров молчал.

- Я понял тебя, - выдал наконец странным не своим голосом. Будто связки отказывались пропускать через себя звук.

Голос у Вадима просто исчез. На следующий день подписали приказ о распределении. Будущие лейтенанты Ветров и Бодровский были распределены на Ордена Ушакова Краснознаменный Северный флот.

21. Глава 20

20.

Бодровский все выпускные экзамены за себя вообще не волновался. Тут уж перед смертью не надышишься. Что знал - всё выдал государственной экзаменационной комиссии. А знал прилично. На "отлично" вполне тянуло по всем дисциплинам.

Переживал за Ветра. Его красный диплом мог полететь к чертям собачьим из-за нервного срыва. Дальше Северного флота, кажется, отправлять некуда. Но спускать в унитаз одиннадцать лет жизни и отличной учёбы было бы обидно.

Про свою ситуацию Ветров молчал. В прямом смысле. Но даже если бы мог сказать, не сказал бы. Бодровский на аккуратные вопросы сочувствовавших преподавателей отвечал, что "вопрос личный". Бегал в библиотеку к маме, она делала тёплый чай с мёдом. Приносил в термосе, заставлял Вадима пить. Самого Юрку Ветров ещё мог бы послать вместе с его заботой, но тёте Вале отказать не мог.

Так и сдал все экзамены. Еле-еле выдавливая из себя звуки.

Получив свой законный красный диплом, прошагав со своим курсом по плацу торжественным маршем, прокричав: "Вот и всё!" и подбросив в небо монетки, Юрка подошёл к родителям. Обнял обоих. Отдал красную корочку в руки отцу.