К третьему, ещё казарменному курсу, Ветров и Бодровский уже сами вовсю проходили практику на первом курсе. Когда всё чувствовал на своей шкуре, всегда думаешь, прежде, чем сделать. Во ввереных им взводах порядок был идеальный. Сколько дежурный офицер белыми перчатками не возил. Чему положено блестеть - блестело, "как яйца у кота", чему положено чернеть - чернело.

На четвёртом курсе уже полагалось общежитие. А питерским курсантам позволили даже жить дома, чтобы не занимать и без того дефицитные койко-места. Этого времени ждали, как манны небесной. Особенно ветровская Татьяна. Юрка и не думал, что у Вадима с ней всё окажется настолько серьёзно.

Теперь они реже выбрались куда-то вдвоём или курсантской компанией. Татьяна обычно закатывала Вадиму сцену. И он часто сдавался. Ему было проще промолчать, чем выяснять с ней отношения.

Это был тот редкий выходной, когда отпустили в увольнение с обеда субботы и до вечера воскресенья. Они компанией собирались пойти в клуб. По-гражданке, естественно.

У большинства гражданская одежда хранились в училище. Ротный делал вид, что не в курсе, где. И регулярно устраивал показательные проверки каптерок, о которых примерно за час обязательно предупреждал. Так что гражданку успевали перепрятать. На самом деле, если курсанты где-то в городе нашумели, то меньше шансов нарваться на неприятности имено по-гражданке. Хотя любой патруль наметанным взглядом безошибочно определял этих парней в толпе. Но формально проверить не имели права. Иногда привлекали для проверки документов милицию.

Юрка уже прилично опаздывал. Сумка с формой оттягивала руку, он рылся в карманах джинсов в поисках жетончика на метро. Где-то ж он точно был. Очередь в кассу приличная. Рядом, как на грех, пасся патруль. На него уже поглядывали. Народу в вестибюле станции "Гостиный двор" было много. Место проходное. Суббота. Патруль уже разглядывал его прицельно. И не проскочишь мимо.

Вдруг ему прямо в ладонь сунули жетончик. Он поднял глаза. Перед ним стояла девушка примерно лет пятнадцати. Тоненькая. С прямой спиной и характерной для балетных причёской - низким гладким пучком. Огромные глаза и длинные, будто нарисованные ресницы.

- Держи, - шепнула, - Пойдём, - взяла за руку.

Юрка опешил. В растерянности ничего и не ответил. Прошёл мимо раскрывшего рты патруля и милиционера. Сунул жетончик в турникет, отпустил на мгновение ладонь девушки.

Толпа понесла его к эскалатору. Он заозирался. Девушка нашлась десятком ступенек выше. Юрка помахал ей. "Спасибо", - выговорил внятно одними губами. Девушка улыбнулась.

Внизу у эскалатора он её дождался.

- Спасибо тебе. Спасла меня. Давай деньги отдам.

- Не надо, - она опустила длиннющие ресницы, - Я спешу.

- Спасибо, мой добрый эльф!

Девушка распахнула глаза. Потом, опомнившись, моментально влилась в толпу, и спустя несколько секунд Юрка уже потерял её из виду.

12. Глава 11

11.

В голове у Аллы теперь звучало тихое: "Эльф". Она - эльф. Вот так нежно, красиво и сказочно. А не "каракатица", как её сегодня в классе Танька Фомина обозвала. Ясно, что от зависти.

Алла Ларионова в своём классе в Вагановском училище лучшая. Самая требовательная к себе. Самая терпеливая. Самая прыгучая. Поэтому и достаётся ей больше всех от завистливых одноклассниц.

Она увидела этого парня как-то сразу. Хотя в вестибюле метро была толпа. Выхватила взглядом. Он искал по карманам жетон. Как она поняла? Догадалась. А ещё он глянул на часы. Опаздывает? Краем глаза заметила хвост очереди к кассам. Военный патруль и милиционера сбоку. Им явно что-то было нужно от него.