– Даша, – Роман перекатил на языке имя, – Даша, – прошептал, – Дарья, – сказал он громче, – Дарья Уварова, – невольно улыбнулся, смотря на маму своей Даши. Это не укладывалось в голове.

Настя – мама. Мама дочери. Его дочери.

– Настюша, Настя… – Роман смотрел на плачущую Настю, она всхлипывала, обнимала себя за плечи, мелко вздрагивая. – Насть, ну что я, изверг какой-то, отнимать у матери ребёнка? – он устало посмотрел на плачущую. – Глянь на меня. Я не враг ни тебе, ни Даше, просто хочу разобраться, как так получилось, и что нам теперь делать.

– Ничего не делать… – всхлипнула Настя, Роман протянул пару бумажных салфеток со стола вместо носового платка.

– Не получится, понимаешь.  Я не смогу самоустраниться, прости, но – нет. Мне мало пары открыток в год, я хочу принимать участие в жизни своего ребёнка. Хочу видеть, как она пойдёт в школу, научить кататься на велосипеде, свозить в Диснейленд, ходить по выходным в кино на мультики. И ещё я хочу знать, как же так получилось, Настя? Почему ты молчала?

– Не молчала.

– Да что ты…

– Не молчала, я звонила, вспомни!

Роман помолчал, вспомнил. Он вспомнил вечерний звонок в разгар молчаливого ужина, когда тишину перебивал только звон приборов о фарфор. Припомнил взгляд Ирины на экран телефона.

– Ты ответишь?

– Это неважно.

– Ответь, – она протянула телефон Роману.  – Если это действительно неважно, ответь и скажи ей об этом.

Роман смотрел на изображение входящего вызова и молчал.

– Рома, если эта девушка не важна для тебя – скажи ей, скажи ей, чтобы я слышала, мне это важно. Мне с тобой жить, нам жить, помоги мне!

– Да, – кому он сказал это «да», в телефон или Ирине… – Не звони по этому номеру больше, то, что случилось… Недоразумение, незначительная интрижка женатого человека. Ты должна понять, что это ничего не значит, у меня есть жена, семья, не звони больше по этому номеру. 

На том конце послышался лепет, пара неясных вздохов, Роман сбросил звонок.

– Передай мне соль, пожалуйста, – он посмотрел на Ирину. Она была спокойна, или казалось такой – непроницаемой. 

– Да, конечно.

Лепет, пара вздохов. Если речь шла о ребёнке, надо была кричать, а не издавать бессвязные звуки!

– Я помню, ты звонила, надо было перезвонить, письмо написать, в конце концов. Мы живём в двадцать первом веке, средств коммуникации больше, чем мы могли представить десять лет назад.

– Биться в закрытую дверь?

– Да!

– Это всего лишь недоразумение, незначительная интрижка женатого человека, так ты сказал, я не путаю? После этих слов писать письма? Может, голубя почтового отправить? Сигнальный костёр развести? Какие ещё предложишь варианты? – Настин голос повышался с каждым слогом, каждым выдохом.

– Что угодно, как угодно, но сообщить. Уму непостижимо, я до сих пор не могу осознать до конца, что у меня есть дочь. Маленькая девочка, которая родилась, росла, училась ходить, а я о ней не знал, и она обо мне – тоже. И, скорей всего, не узнала бы. Так и росла бы без отца?

– У Даши есть отец, – со злостью зашипела Настя.

– Иван – отчим, не отец.

– Неважно

– Важно, для меня важно, для Даши будет важно, когда она подрастёт.

– Отец тот, кто воспитал, а не…

– Кто?

– Не тот, кто бросил этого ребёнка, не тот, кто нас бросил!

– Как я бросил, если не знал?

– Обо мне ты не знал? Что я влюбилась в тебя, как последняя дурочка, не знал? Не знал, что уедешь из города, не вспомнишь обо мне? Знал! Ведь это всего лишь малозначительная интрижка! Что бы изменил итог этой интрижки?

– Всё.

– Не говори ерунды, Роман Дмитриевич Уваров! Ничего бы не изменил. Такие, как ты, живут в своём мире, как небожители, где-то там, высоко, и всерьёз никогда не снизойдут до кого-то, кто не для них. Такой мужчина, как ты – не для меня. Не можешь осознать, что есть дочь? Не надо осознавать! Для меня тоже было уму непостижимо, что ты врал мне, лицемерно, жалко врал. Я не хотела верить, отказывалась, ведь я так любила! Поняла, осознала, что такие мужчины, как ты, не для таких, как я.