Ничего удивительного, если есть муж, значит, может быть и ребёнок. Тем не менее, под ложечкой болезненно засосало, стало не хватать воздуха, вспомнилось всё, сразу, обрушилось на Романа, некстати и не вовремя. 

Запах сирени, дурманящий и удушающий. Страх Насти, его напор и последующий обман. Её вера, незапятнанная, почти детская, когда он говорил, что скоро вернётся за ней, увезёт, жить не сможет без неё. Смог. И она смогла.

Девочка на руках женщины зашевелилась, видимо, от прохлады улицы, села на руках, смотря по сторонам, потом протянула руки Ивану, он подхватил её, пытаясь уложить снова, девочка сопротивлялась, в итоге перешла на руки мамы – Насти, крепко обхватив её шею руками. Так Настя и спустилась со ступеней, с ребёнком на руках, который обхватывал руками шею мамы, путая в маленьких пальчиках светлые волосы, положив голову ей на плечо.

Роман завёл машину, свет фар осветил людей на дорожке, малышка повернулась на свет, Роман Дмитриевич Уваров забыл, как дышать.

В том, что девочка на руках у Насти, была его дочерью, у него не было сомнений. Скорей он поверит, что Земля плоская и держится на трёх слонах, чем в то, что эта девочка не его ребёнок.

Ему не нужно было прикидывать возраст малышки, он не очень-то разбирался в детях и в том, как они выглядят в год или в три. Ему не нужен был тест ДНК, свидетельские показания. То, что девочка со светлыми кудрями – его дочь, он знал так же твёрдо, как и то, что он – Уваров Роман Дмитриевич.

3. Глава 3

Утром, ещё до прихода персонала, Роман был в офисе, там же сидел Олег. Уже через пару часов здание и кабинет наводнили комиссии всех возможных рангов. Межрегиональные, межведомственные, всевозможные «меж, «по». Голова раскалывалась, телефон разрывался от звонков, персонал гудел, как пчёлы в улье.

Роман несколько раз проходил мимо Насти, пару\ раз остановился, но заводить серьёзный разговор в такой ситуации не считал возможным. 

Помимо насущных дел и информации, в голове крутились тысячи вопросов.

    Как она смогла? Почему скрыла? А если бы он знал, что сделал? Сейчас ответ казался очевидным – ушёл бы от Ирины. Он не один раз был близок к этому решению, в тот раз не хватило полшага. Почему Настя скрыла? Как можно скрывать ребёнка от родного отца?! Ему были необходимы ответы на эти вопросы, но решать приходилось другие. 

Вернувшись к вечеру, почти ночью в офис с места происшествия после бесед с представителями МЧС, пожарной охраны, гостехнадзора, парой десятков других надзоров, Роман надеялся посидеть в тишине минут двадцать. Боль в шее становилась нестерпимой, он в очередной раз вспомнил, что надо бы обратиться к врачу. Очевидно, в ближайшие несколько недель ему, если и предстоит общение с докторами, то не по поводу своей шеи.

В кабинете было темно и тихо, в приёмной горел свет, но тоже никого не было. Бумаги рассортированы, лежали стопками, стеклянная поверхность журнального столика, рядом с диваном для посетителей, сверкала. Записки, обрывки бумажек, сломанные ручки и карандаши исчезли, словно их и не было. Идеальная чистота.

Роман попытался хотя бы на минуты абстрагироваться от действительности, бившей хлёстко, не давая проанализировать последствия для себя лично. Облокотился на спинку дивана, голова опустилась на мягкость кожаной обивки. Глаза закрывались, накануне ночью Роман не спал, соблазн уснуть стал, как никогда, велик.

– Простите, – Роман не сразу понял, что он на самом деле уснул, просто провалился в сон, как в вязкую субстанцию. Настя держала в руках обыкновенную женскую сумочку, которую он не замечал до этого мгновения, и собиралась уходить.