И уже на выходе именно Олеся остановила меня, сунув в руки какую-то дубину. А я сначала даже не понял, зачем.

- Я думаю, что он не сам загорелся...

16. 16 глава. Олеся

Натянув прямо поверх пижамы штаны и куртку, засунув ноги в безразмерные сапоги "Аляски", я выскочила следом за Игорем - маньяк вполне мог поджидать нас во дворе.

Деревянную биту, хранимую мною в доме в качестве оружия, я уже отдала мужчине, поэтому себе для защиты взяла молоток, который валялся в кладовке.

Выйдя на крыльцо, остановилась, оглушенная треском лопающегося на крыше сарая шифера, и воем ветра, швыряющего в лицо пригоршни колючего снега. Странно, что никто из соседей не вышел - года два назад, когда горел дом в начале нашего проулка, у Бесединых, мы целой толпой встречали пожарную машину. Но, может, дело в том, что люди принимают звуки пожара за вой вьюги и шум ветра, а огонь не видят потому, что спят давно?

Единственное, мне казалось, что новый сосед должен был заметить, конечно, ведь сарай-то находится как раз напротив его окон, пусть и через дорогу! Но в доме Анны Ивановны было темно.

Игорь отогнал машину вглубь проулка и уже возвращался назад - с высокого крыльца мне было хорошо видно всю улицу. Но почему-то пошел не ко мне, а, наоборот, к огромному кострищу, в который превратился мой несчастный сарай. Хорошо хоть, кур не завела, как мама советовала - иначе бедные птички сейчас превратились бы в жареных!

Я наблюдала за тем, как Петровский медленно обходит сарай с трех сторон (с четвертой не пройдешь - узкая дорожка между соседским забором и горящим сараем то и дело сверху посыпалась горящей трухой), внимательно рассматривая землю. Что он там увидеть-то хочет? Следы поджигателя? Вот смешной! Ага, снег-то от пожара давно растаял!

Соседи собрались только когда проехавшая по улице пожарка перебудила всех своей сиреной. Огонь, и сам, к счастью, уже постепенно затухавший, был быстро потушен молчаливыми мужчинами. И я, уставшая за этот бесконечный день неимоверно, замерзшая и расстроенная, уже с надеждой думала о том, как сейчас завалюсь спокойненько в свою кроватку, а все проблемы буду решать завтра. Но не тут-то было! Приехала милиция. Двое хмурых и недовольных (будто в пожаре виновата именно я!) мужчин что-то спрашивали, усадив меня, а потом и Игоря, в машину. Я отвечала на автомате, не забыв уточнить, что это - не случайное возгорание, а, вполне вероятно, поджег! После этой фразы из меня долго и нудно вытягивали все подробности моих злоключений, произошедших в последние дни, и совершенно не реагировали на мое возмущение по поводу того, что я сегодня вечером уже обращалась в полицию и абсолютно все там рассказала.

Я почти не помнила, как все разошлись и разъехались. С трудом передвигая ставшие безумно тяжёлыми ноги, плелась в сторону дома. И даже не поняла сначала, что меня вдруг подхватили на руки - просто приближавшееся до этого крыльцо вдруг подпрыгнуло в воздухе, и покачнулась земля.

- Рухнешь сейчас, рыжая! Да не переживай ты так, хрен с ним с сараем этим! - Петровский говорил, а сам тащил меня в дом прямо так, на руках, как молодожен, блин! А мне и хотелось сказать, что я тяжелая, что на сарай мне плевать, а еще, что я очень рада, просто счастлива, что именно сейчас, сегодня ночью, в своем доме ночую не одна, что он со мной... но не получалось... язык не хотел поворачиваться и я только глупо улыбалась, уткнувшись в его горячую, приятно пахнущую шею.

И заснула я, кажется, еще там, на его руках, вырубившись то ли от усталости (две предыдущие ночи были практически бессонными), то ли от нервного перенапряжения. Последней здравой мыслью было: "Это - точно не Петровский! Он весь вечер из дома не выходил!"