И, в общем-то, он был прав. Без лифчика вид у меня, наверное, был вызывающий: природа не поскупилась, а тонкая майка отчаянно просвечивала. Будь на моем месте другая, она немедленно извинилась бы за неудачный наряд, но для меня такое сложно. Во мне с детства живет дух противоречия.

— А что вульгарного в шортах и майке? — с вызовом спросила я.

— И ты еще спрашиваешь?

— Конечно! В договоре, который я подписывала, не было ни слова о дресс-коде.

— Видимо, ты читала его не слишком внимательно, — нагло соврал Павел. — Рядом с моей дочерью ты не имеешь права одеваться неподобающе. Ноги должны быть закрыты до колена. Майки не должны просвечивать. Белье обязательно!

— Что за нелепые…

— Закрыла рот и переоделась! — оборвал он. — Так и знал, что от тебя будут одни проблемы.

— Так и знал? — Я уставилась на него с недоумением. — Зачем тогда нанял?

— Поддался на уговоры. Мой шурин каким-то дьявольским образом убедил меня, что именно ты подходишь на роль компаньонки лучше всего.

— Возможно, он прав, — хмуро заметила я. — У меня еще не было шанса проявить себя.

— Нет, ну как я на все это подписался? — Павел возвел глаза к потолку. — Где были мои мозги? Ведь Гоша явно не головой думал, когда советовал тебя.

В его голосе плескалось искреннее сожаление, почти отчаяние. Мне стало обидно, но я понятия не имела, что сказать в свою защиту.

— В любом случае назад хода нет, — с тоской констатировал Павел. — Переодевайся. Через пятнадцать минут мы ждем тебя внизу.

— Мне нужно больше времени.

Бах! Это Павел вместо ответа хлопнул дверью. Я вздохнула и присела на кровать. Да уж, так себе денек начинается.

***

Комната мне досталась классная: солнечная и просторная. В ней имелись большая кровать, шкаф, туалетный столик. А еще в моем распоряжении оказались гладильная доска и утюг, которыми я тут же воспользовалась, приводя в порядок сарафан, сшитый дедом. Сарафан идеально подходил под требования Павла: он был длинным — раз, не просвечивал — два. А про открытые плечи и ярко-красный цвет «братец» ничего не говорил, так что пусть не возникает.

Наскоро приняв душ, я переоделась и распустила волосы, немного побрызгала их водой. За пятнадцать минут, отведенных мне хозяином дома, я физически не успела бы высушить волосы феном, и Виола могла обратить на это внимание.

Покружив у зеркала, я прильнула к окну. Оно глядело на бассейн и сад, а в саду чего только не было: пальмы, какие-то цветущие кустарники, гранаты, хурма.

В дверь постучали. Оказалось, что пришла Виола.

— Ты идешь? — спросила она, когда я впустила ее в комнату. — Марта Петровна уже накрыла на стол, все остывает.

— Ох, извини! Я засмотрелась на ваш чудесный сад. Никогда не видела такой красоты!

Щеки Виолы порозовели, в глазах появилось польщенное выражение.

— Тебе, правда, понравился наш сад?

— Еще бы!

Я снова подошла к окну, окинула взглядом аккуратные дорожки и розы, растущие вдоль них.

— Это мама разбила сад, — сказала Виола, становясь рядом. — Она работала ландшафтным дизайнером, любила возиться с растениями.

— Она явно была очень талантлива. И тот, кто помогает вам ухаживать за деревьями и кустами, тоже молодец.

— Раньше мама все делала сама, а сейчас папа этим занимается, — продолжила откровенничать Виола. — Когда я лежала в больнице, у нас хозяйничали чужие люди, и сад заболел. Теперь папа никому не доверяет. Если он и приглашает кого-то на помощь, то обязательно стоит рядом и все контролирует.

— Надо же! Весьма ответственный подход, — вслух сказала я, а про себя подумала: такого педанта и чертова перфекциониста еще поискать!