Павел достал из багажника мои вещи и, с нежностью взглянув на дочь, попросил:

— Зайка, скажи, пожалуйста, Марте Петровне, что можно накрывать на стол. А я пока позабочусь о нашей гостье.

Виола кивнула и тут же скрылась в доме.

Я с ехидством покосилась на Павла.

— «Зайка»? «Пожалуйста»? Думаешь, эти словечки компенсируют твои тиранские замашки?

Глаза Павла сузились, в них отчетливо полыхнула ярость.

— Это был риторический вопрос, — пробормотала я. — Можешь не отвечать.

Он опять уперся взглядом в мою просвечивающую маечку. Да сколько можно? Из вредности я не стала прикрываться, а наоборот выпятила грудь колесом. Как там дети говорят? Стыдно кому видно.

Павел все же отвел взгляд в сторону, спросил:

— Лида, ты думаешь, я плачу тебе за то, чтобы ты учила меня жить?

— Нет.

— Ну так и держи при себе свои «ценные» замечания.

6. Глава 5

Домом моей новообретенной родни безраздельно владели полумрак и неуютная тишина. Оглядев холл, я даже дыхание задержала, надеясь уловить хоть какие-нибудь звуки, но так ничего и не услышала. Странно! У меня в семье такого не бывает. Мои домашние всегда или двигают мебель, или танцуют ламбаду, или спорят до хрипоты по поводу того, какая ряженка лучше.

Я покосилась на Павла.

— Чего застыла? — насмешливо уточнил он. — Никогда не видела итальянской мебели? Парализовало от восхищения?

В глазах у него было столько высокомерия, что мне тут же захотелось по-родственному запустить в него нелепой вазой, приткнутой на столик у входной двери. Правая рука даже сама собой потянулась к «прекрасному», но я вовремя ее отдернула. Не хватало еще начинать первый рабочий день с погрома!

М-да… Руку-то я отдернула, но из груди невольно вырвался тяжелый вздох. Павел его засек и прямо расцвел.

— Ничего, — сказал он с наигранным участием, — когда-нибудь и у тебя интерьер будет не хуже. Но ты, конечно, обставишь все в розовом цвете.

— Не сомневайся, — парировала я. — В крайнем случае, в персиковом.

Он кивнул, пройдя к лестнице с коваными периллами, поторопил:

— Ну давай, систер! Подбирай варежку и двигай за мной.

Рука опять потянулась к вазе, но я снова сдержала порыв. Чертово искусство! Так и манит. Тряхнув головой, я погладила пальцами отполированную до блеска столешницу. От Павла и этот жест не укрылся.

— Синдром Стендаля? — с сарказмом спросил он. — Или синдром дефицита внимания?

— Иду! — буркнула я и поспешила за ним.

Мы поднялись на второй этаж. Там тоже было тихо, темно и мрачно. Павел распахнул одну из дверей, выходящих в коридор.

— Эта комната — твоя. Следующая — Виолы. Вот тебе, кстати, первое задание: понаблюдай, не плачет ли моя дочь по ночам.

— Хорошо.

Он втолкнул меня в мои апартаменты, а потом, зайдя следом, аккуратно закрыл дверь.

— Спасибо за помощь! — Я вспомнила о вежливости, одарила Павла самой лучистой улыбкой в мире.

Он опустил на ковер мои вещи, а потом, сделав шаг вперед, навис надо мною подобно скале. Мне отчего-то показалось, что он хочет поблагодарить меня за концерт в авто. В груди потеплело. А еще совершенно некстати вспомнились ощущения, испытанные мною совсем недавно в его объятьях.

— Какого черта, ты вырядилась как девочка легкого поведения? — Вопрос Павла прозвучал как удар хлыста.

Я даже ушам своим не поверила.

— Что?

С его лица, как по мановению волшебной палочки, исчезла насмешливость. Вместо нее проступило холодное раздражение.

— Быстро переоделась, и чтобы я больше не видел на тебе эти вульгарные шмотки! — рыкнул Павел. — Просто в голове не укладывается: ты как будто на трассу собиралась, а не к ребенку.