Означало ли это, что Ватаур до сих пор испытывает к бывшей любовнице какие-то чувства? Гессе Аларии не хотелось в это верить, но факты говорили сами за себя. Прежде сын даже мысли не допускал об учениках, а на все просьбы о наставничестве отвечал решительным отказом. И вот, спустя столько лет, он является в отчий дом в сопровождении неизвестного мальчишки и представляет его, как своего ученика. Тут есть от чего насторожиться.

При воспоминании о той роли, которую сыграла гесса Малини в жизни её сына, гесса Алария сжала кулаки. Из-за этой беспутной особы Ватаур покинул Аливасар с разбитым сердцем и долгих двенадцать лет не давал о себе знать. И даже то, что справедливые боги покарали гессу Малини, лишив её единственного ребёнка, не принесло облегчения Аларии, утратившей всякую надежду на возвращение сына.

Сделав глубокий вдох, Алария обернулась к Ватауру. Она достаточно овладела собой, однако ей требовалось ещё немного времени на то, чтобы упорядочить собственные мысли.

- Твоя комната ожидает тебя, дорогой, - произнесла Алария с улыбкой во взгляде. – В твоём распоряжении имеется около часа на то, чтобы умыться и переодеться. Ужин, как обычно, в шесть. Прошу тебя не опаздывать.

- Отдых подождёт, мама, - в голосе Ватаура послышалась напряжённость. – Сперва нам нужно кое-что обсудить, причём наедине.

Если Алария и удивилась столь вопиющему отступлению от правил, то не подала виду. Она не собиралась позволять эмоциям снова взять верх над собой. Такое не должно повториться, особенно при свидетелях.

- Ты не хочешь посвятить в свои проблемы отца? – уточнила она на всякий случай.

Ватаур отрицательно покачал головой.

- Речь пойдёт не обо мне, - подтвердил сын её худшие опасения, - дело касается Ника

Алария едва удержалась от того, чтобы, театрально заломив руки, не воскликнуть: «Так я и знала!»

Вместо этого она выдавила из себя понимающую улыбку и указала приглашающим жестом на кабинет:

- Мы можем поговорить там.

***

За прошедшие годы тут ничего не изменилось. Это могло показаться странным, но Ватаур впервые обрадовался этому постоянству. Казалось, время не властвовало над Аливасаром: дома не ветшали, мебель не изнашивалась и даже живущие тут хасуры как будто забывали стареть.

За куполом всё обстояло иначе, но, живя там, Ватаур не обращал на это внимания. Лишь мельком уловив своё отражение в зеркале, он поразился произошедшим с ним переменам. Каждый проведённый вдали от Аливасара день оставил на лице Ватаура свой отпечаток. Пройдёт немало времени, прежде чем морщины у глаз и губ разгладятся, а волосам вернётся их первоначальный цвет. Только выражение самих глаз вряд ли изменится. Они, как известно, отражение души, а его душа уже никогда не станет прежней.

Ватаур подивился, какие глупости лезут ему в голову, и глубоко вздохнул, готовясь произнести первую фразу.

Мать его не торопила, и Ватаур был ей за это благодарен. Он ещё раз окинул кабинет пристальным взглядом, окончательно настраиваясь на нужный лад, и наконец выпалил:

- Ник не мальчик, он – девочка.  

Реакция матери оказалась не такой, какую ожидал Ватаур.

- Вот как? – как-то чересчур безучастно отреагировала Алария.

Ни удивления, ни растерянности, ни интереса, лишь проблеск понимания в синих глазах, да лёгкий наклон головы. Она будто бы знала всё заранее.

Тогда Ватаур заговорил снова: быстро, без остановки, путаясь в словах и мыслях, желая только одного – во что бы то ни стало добиться от матери понимания.

Алария слушала сына вполуха и думала о своём. А он всё говорил и говорил, не в силах остановиться: