Юркаю в одну из кабинок и закрываю дверь на хиленький шпингалет. Включаю воду, подставляю под поток плечи и грудь. Умываю несколько раз лицо. Кран на максимум, но вода все равно чуть теплая.

Я никогда не чувствовала себя жертвой. Уязвленной бедняжкой, за которую нужно заступаться. Я всегда умела держать удар. Думала, что умела.

Но сейчас руки опускаются от несправедливости! За что Костя так со мной?! Что я ему сделала?

Для чего он распустил эти слухи среди людей, с которыми мне еще учиться и учиться? Я всегда к нему хорошо относилась, искренне попросила прощения за поцелуй. Я... Матвея в очередной раз бросила за драку. На этот раз последний.

Стоп. Матвей. А он знал об этих слухах? Знал, что именно говорил обо мне Фиксик?

Волоски на коже встают дыбом. Последняя опрокинутая стопка с водой поперек горла становится!

За стеной шум, ругань, пьяный хохот. Я ежусь. Вытираю щеки, тру плечи, живот, бедра. Не понимаю, как выбраться из этой ситуации. Мой дзен такое не выдерживает. Да и чей вообще выдержит?!

В какой-то момент становится тихо. Как-то резко, и от того жутковато. Лучше бы они продолжали орать. Никак не могу решиться вернуться в коллектив, словно на поле боя. Так и стою под потоком теплой воды.

В коридоре гаснет свет. И раздаются шаги. Я испуганно застываю и обхватываю себя руками.

Они чуть дрожат.

Шаги всё ближе. И ближе. Я отхожу назад, не представляя, что делать. Ужас сковывает движения.

Дверь открывается. Жалкий шпингалет легко вырывается из старого материала, даже не пытаясь защитить. Я собираюсь вскрикнуть, но гашу этот порыв.

Потому что вижу Матвея.

Слава богу!

Едва удерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею и не начать рыдать и жаловаться. Просить, чтобы защитил, отомстил и просто закрыл им всем рты! Будто между нами не было этих недель разрыва и взаимной ненависти! Будто он не высмеивал мое занудство, а я не проехалась по его гордости!

Сердце на части разрывается — это и больно, и приятно одновременно!

Но между нами были эти месяцы. Длинные, бесконечные дни, когда каждый оставался наедине со своими мыслями. Тонул в них, злился, искал какие-то объяснения.

Эти дни никуда не делись. Поэтому я стою и молчу. Не представляя, как вести себя с Матвеем. Новым. Таким вот, как сейчас.

Он голый, лишь полотенце на бедрах. И по-прежнему загадка, есть ли что-нибудь под зеленой тканью. Я в мокром купальнике. Мы обидели друг друга, и нам бы поговорить.

— Привет, лгунья, — бросает он. — И пьянь.

Мой рот чуть приоткрывается. Матвей закрывает за собой дверь плотно и начинает развязывать полотенце.

— Что ты делаешь?

— Хочу помыться.

— Свободных кабинок нет?

Где-то вдалеке вновь слышится шум. Крики, шаги. Матвей чуть напрягается, прислушиваясь. Хмурится. Его обеспокоенность заразительна. Он окидывает меня быстрым взглядом и произносит:

— Я хочу эту.

Смотрит в глаза.

— Ладно. Только не уходи, — прошу уже другим тоном.

Перспектива остаться здесь одной пугает до жути. Какой-то фильм ужасов.

— Я только пришел. Отвернись.

Я не слушаюсь, таращусь во все глаза. Так близко, боже! Кончики пальцев покалывает.

Шум становится громче. Кажется, меня кто-то зовет. Втягиваю голову в плечи.

— Как хочешь, — говорит Матвей.

Сдергивает полотенце, кидает на дверцу. Подходит и обнимает меня. Горячий! Боже, какой он горячий! Кажется, что жар его тела заполняет всю кабинку, просачивается сквозь кожу и согревает изнутри.

Дикий контраст с чуть теплой водой. И с кошмарным вечером.

Я, наверное, впервые за день расслабляюсь.

Там вновь голоса. Теперь отчетливо слышу свое имя. И начинаю дрожать.