При этом прекрасно понимаю, как это глупо и по-детски. Не дура я, к сожалению.

Ему на меня плевать, он ничего ко мне не чувствует. И помогает, с той же водкой, исключительно по-дружески. И ребенку нашему наверняка не обрадуется.

Теперь я это вижу определенно. Раньше разные мысли бродили, а теперь я до конца усвоила — конец.

Матвею очень хорошо без меня. Не нужна больше.

Он вырос из детской любви. У него другие девушки. У него их много. Какое невообразимое унижение, что мне по-прежнему нравится только он. Что я из своих чувств не выросла!

Маша вытягивает следующую карточку и читает громко:

— Я девушка, и я никогда не испытывала с парнем оргазм.

Ооо! Кристина бросает всё, торопливо хватает стопку и выпивает, явно опасаясь, что кто-то решит, будто она не преуспела в этом святом деле. Еще и на Матвея пялится не то смущенно, не то кокетливо.

Остальные девчонки скромно смеются. Кто-то выпивает, кто-то нет. Я чувствую покалывание, поднимаю глаза и понимаю, что Матвей пялится. Не то на меня, не то на мою грудь. А все вокруг — на него.

Его взгляд прямой, спокойный, но при этом видны эмоции. Сильные. Настолько острые, что режусь. Душу режу. Народ начинает хихикать.

Я выдерживаю взгляд и невозмутимо пожимаю плечами.

Все знают, что мы встречались больше трех лет. Все смотрят не на меня, а на Матвея. Я делаю вид, что никогда не кончала с ним.

Глаза Матвея чуть сужаются, я приподнимаю брови вопросительно, дескать: что?

Пульс ускоряется.

— Надо это исправить, Юля, и как можно скорее! — ляпает кто-то спьяну. — С нормальным парнем!

— Да, как-нибудь несомненно! — поддакиваю я.

Следующая пара вопросов скучная. Но вот Любе везет. Она читает пискляво:

— Я никогда не имитировала оргазм.

Выпиваю.

Подавись.

Мне кажется или Матвей слегка краснеет?

Раздраженно смотрит на меня.

В этот момент мы будто вдвоем в комнате и всё происходящее только ради нас двоих. Все эти игры, все эти удары по гордости и иглы в сердце.

Я облизываю губы. Матвей опускает глаза.

Достаю следующую карточку и читаю вслух:

— Я никогда не делала минет.

У меня остается последняя стопка с водой, и хорошо бы ее приберечь, но... не могу остановиться. Просто не могу, и всё. Бросаю на Матвея быстрый взгляд. Сердце колотится на полную, под ребрами больно. Я хочу, чтобы Матвею тоже было больно. Пусть не под ребрами, пусть где угодно!

Я хочу, чтобы он умирал от боли, как я.

У нас с ним такой близости не было. Я никогда не ласкала его орально. Всегда очень стеснялась, Матвей не настаивал. Мы расстались меньше двух месяцев назад.

Качаю головой и опрокидываю стопку. Народ взрывается аплодисментами и одобрительными возгласами.

Щеки вспыхивают.

Матвей встает из-за стола и уходит.

17. Глава 17

Зря. Понимаю это мгновенно, да поздно уже! Не отмотаешь.

Блин. Блин. Блинский!

Что же я наделала?

В ушах шумит, под ребрами колотится. На меня все смотрят! Не знаю, что думают, но поддержки там нет, да она бы и выбесила. Матвею очевидно хреново, не нужно меня в этом поддерживать! Кто-то, блин, ну дайте совет, как себя вести, как действовать, чтобы наладить всё, а не разрушить еще сильнее.

Поспешно глаза опускаю, а потом, когда вскидываю их, натыкаюсь на прямой взгляд Захара. Обычно по-глупому насмешливый или безразличный, сейчас — шокированный. Захар делает движение головой, как бы говоря: «Ты совсем без мозгов?»

Я отворачиваюсь, словно от затрещины. На алкоголь не свалишь, хотя... Пусть Захар думает, что я спьяну ляпнула. И Матвей пусть так думает. Когда он узнает о беременности, эта отмазка не пролезет. Нужно заканчивать цирк. Сказать правду и попроситься домой. Или хотя бы пойти спать.