– Горе луковое, а не человек, – прицокивает языком подруга, помогая мне подняться. На моё счастье, в нашу сторону мало кто смотрел, но кое-кто из парней всё-таки видел и теперь сочувствующе улыбался. – Головой не ударилась?

– Вроде нет. Говорила же, что это дурацкая затея!

– Кажется, ударопрочные штаны действительно не помешали бы... Зато теперь мы точно знаем, что вам с доской не по пути, – надрывает Кира живот над собственной «искромётной» шуткой.

Ха-ха, как смешно – умереть не встать просто...

Кира вытаскивает из сумки перекись водорода и бактерицидный пластырь – жизнь научила её носить с собой мини-аптечку – и обрабатывает мои раны; прицокивает языком, когда я морщусь, и что-то ворчит себе под нос, когда выговариваю ей за дырку на новых джинсах.

Что-то очень похожее на «Давай, ещё из-за барахла поплачь».

Царапины так некстати напоминают мне двадцать шестое июля две тысячи семнадцатого – день, когда меня сбила машина. Я так крепко приложилась головой об асфальт, что от треска черепа у свидетелей ДТП заложило уши – по словам Киры, которая была одной из них; несколько сломанных рёбер, перелом левого бедра – я потом пару месяцев заново училась ходить – закрытая черепно-мозговая травма, отёк мозга и, как следствие, три месяца самой настоящей комы. Врачи вообще не верили, что я могу очнуться, уже поставили на мне крест, потому что с моими травмами не выживают. А я взяла и очнулась – родные тогда в шоке были, даже Мирослава прослезилась; доктора называли моё пробуждение чудом и частенько недоумённо чесали в затылке, когда заходили провести очередные анализы. А я только порадовалась, поблагодарила своего Ангела-Хранителя и стала жить дальше.

Стаскиваю экипировку и час просто сижу, пока Кира получает удовольствие от катания на этой доске-убийце. Но наблюдать за её однотипными действиями мне скучно, поэтому я переключаю внимание на профессионалов, которые скатывались с высоких трамплинов, выделывая при этом крутые трюки, и лихо прыгающих по перекладинам трейсеров. Вот уж кто не боится сломать себе шею! Студенты нашего универа, которые играли в баскетбол, так восхищались собой – ещё бы, столько наград на соревнованиях... Но попробовали бы они такие фортели в воздухе повыделывать – вот, чем гордиться надо!

Столько грации и пластики я даже в гимнастике не видела...

– Ты чего такая притихшая? – падает рядом запыхавшаяся Кира. – Я знаю, о чём ты думаешь... Хватит загоняться по всякой ерунде! Если скейт не твоё – не страшно: просто будем искать дальше.

Стону в голос, демонстративно подняв глаза к потолку, на что подруга только смеётся.

– Ладно уж, пошли, угощу тебя мороженым и чашкой горячего капучино – заслужила.

Пока мы ковыляем в ближайшую кафешку – точнее, ковыляю я, а Кира пружинистой походкой вышагивает рядом – кошусь на проезжающие мимо машины, стараясь не попасть под грязные брызги, а Скорина копается в соцсетях. Иногда я удивлялась, почему она до сих пор ни с кем не встречается: с её-то данными она вполне могла составить конкуренцию даже Мирке, но отчего-то до сих пор была одна. На все мои вопросы по поводу парней она только отмахивалась или переводила тему, и мне начинает казаться, что в её личной жизни что-то случилось: не зря же она таскается по всем этим кружкам.

Не иначе как отвлечься пытается.

В «Сказке» мы вместо капучино заказываем себе огромные стаканчики горячего шоколада, большие креманки с шариками фисташкового мороженого и фирменные пончики в белой глазури, и я на время забываю о том, что у меня щиплет кожу в трёх местах. Несколько минут мы просто поглощаем всю эту вкуснятину, и я пытаюсь сдержать свой скепсис, наблюдая, как Кира перекапывает Инстаграм – роман она с телефоном крутит, что ли? За окном, у которого мы расположились, слышится смех, и я автоматически поворачиваю голову в сторону шума. На другой стороне улицы по тротуару шли шестеро парней – все баскетболисты – и дружно смеялись над чем-то. Я снова невольно заглядываюсь на Тайсона – того самого, который капитан – и в который раз думаю о том, что не зря по нему сохнут все девчонки. Русые волосы парня, которые на солнце отливали золотом, от природы вились, и его кудрявая шевелюра почему-то напоминала мне нимб, хотя ангелом Никита никогда не был.