– Ты в состоянии заставить замолчать любого, кто скажет подобное. Возможно, мама и приходит от тебя в отчаяние, Оливия, но мы обе знаем: приди тебе в голову мысль сыграть напыщенную герцогиню, ты сделаешь это лучше любого другого.

– Правду не всегда удается скрыть. Посмотри на бедного Руперта и его стебель сельдерея.

– Произошедшее в библиотеке кажется мне странным. После бесед с замужними дамами я поняла, что мужчинам нужна лишь женщина и немного уединения.

– Очевидно, Руперту нужно больше, чем просто пленница и диван. Но не уверена, что то же самое относится к остальным представителям мужского пола.

– Что ты сказала после всего случившегося?

– Ничего. Пообещала Руперту, что никому не расскажу, ты не в счет. Его отцу следовало бы знать: утенок не может стать орлом.

– И Руперт тебя послушался?

– Во всем, – радостно заявила Оливия. – Он едва держался на ногах – думаю, в будущем ему лучше пить только сидр, – но сумел отвесить поклон и не упасть, а потом ушел, так что никто и не заметил, что его два самых важных органа не работают.

Джорджиана вздохнула.

– Нельзя так говорить.

– Прости. Просто вырвалось.

– Подобные слова не подобает произносить леди.

– Ты прямо как мама. Довольно о моих недостатках. За всеми этими оживленными разговорами о твоем возможном превращении в герцогиню Сконс, мама упомянула о леди Сесили Бамтринкет?

– Какое странное имя. Нет.

– Так вот, герцогиня Сконс, автор «Зеркала для идиотов», видимо, согласилась со словами Кантервика и решила, что ты можешь стать подходящей парой для ее сына. А леди Сесили, которая, насколько я поняла, сестра вдовствующей герцогини, представит нас ее светлости. Но самое неприятное – нам придется встретиться с самой великой хранительницей приличий, герцогиней благопристойности…

– Перестань!

– Прости. – Оливия наморщила нос. – Когда я несчастна, то начинаю нести чушь. Знаю, это ненормально, но я просто не могу плакать, Джорджи. Предпочитаю смеяться.

– А я бы плакала. – Джорджиана легонько потянула прядь волос Оливии. – У меня слезы на глаза наворачиваются при мысли о том, как Руперт стягивает штаны.

– Это было хуже, чем я представляла. Но в то же время Руперт такой добряк, бедный дурень. В нем действительно есть что-то милое.

– Как хорошо, что ты можешь оценить его достоинства! – с наигранной веселостью произнесла Джорджиана.

Оливия насмешливо взглянула на нее.

– В любом случае, – поспешно добавила сестра, – подобная близость всегда оставляет чувство неловкости. Большинство вдов отзываются о ней с крайним пренебрежением.

– Подумай о Джулиет Фолсбери и ее Лонгфелло. Вряд ли она сбежала с ним из-за его познаний в садоводстве. Но поскольку на рассвете Руперт отправится на войну, нас с Люси отвезут за город на встречу с герцогом Сконсом и его матерью.

– Прекрасно. – Глаза Джорджианы потемнели. – Скорее бы увидеть выражение скуки на его лице, потому что придется сидеть рядом со мной.

Оливия легонько щелкнула ее по носу.

– Просто улыбайся ему, Джорджи. Забудь о правилах и смотри на герцога так, будто он тебе нравится. Кто знает, возможно, так и случится? Улыбайся так, словно ты свинья, а он корыто с едой, обещаешь?

Джорджиана улыбнулась.

Май 1812 года

После ужина, сидя в своем кабинете, Куин краем уха слышал, как собирались гости его матери. В прихожей было шумно, видимо, прибыла одна из кандидаток в супруги со своей спутницей.

Герцогу было любопытно, каких молодых особ выбрала на роль будущей жены его мать. В эту минуту на лестнице и под дверями кабинета раздался женский смех.