– Ты не распутница, – возразила Джорджиана. – Ты только подчинилась желанию родителей.

– Всю жизнь мама твердила, что леди должна заботиться о сохранении своего целомудрия, но как только появилась возможность забеременеть от Руперта, она тотчас же об этом забыла!

Джорджиана задумчиво прикусила губу.

– Конечно, ты права. Наши родители слишком уж рады этому браку.

– Да, учитывая куриные мозги Руперта. – Оливия перекатилась на спину. Она чувствовала себя уставшей и печальной: последние остатки коньяка испарились. Уже в десять лет она поняла, что ее замужняя жизнь будет сильно отличаться от жизни других женщин. Но тогда она еще не знала, насколько ужасной может быть действительность.

Мысль о том, что придется завтракать с Рупертом, и делать это на протяжении многих лет, приводила ее в отчаяние.

– Даже если бы маркиз и отличался необычайным умом, наши родители не должны были подстраивать эту встречу, – заявила Джорджиана.

– У него необычайный ум, – пробормотала Оливия. – Таких людей нечасто встретишь. Хотя в его отрывочной поэзии есть что-то трогательное.

– Не знаю, как спросить. Почему мама была так раздражена после ухода герцога и твоего жениха? Я даже в своей комнате слышала ее голос, поэтому не решалась спуститься вниз. Кажется, все прошло как нельзя лучше для нее: бумаги, удостоверяющие помолвку, подписаны, и насколько ей известно, ты уже можешь носить под сердцем будущего герцога. Не говоря уже о том, как она радуется, что я могу стать герцогиней.

– Это все Люси. – Оливия не удержалась от улыбки.

– Люси?

– Собака Руперта. Ты ведь ее помнишь?

– Разве ее забудешь? Конечно, она не единственная собака в свете: у пуделя лорда Филибера уже дурная слава из-за его зеленых лент, но только у Люси уши покусаны блохами.

– Ты злая, – рассмеялась Оливия. – Мне кажется, откушенный кончик хвоста лишил ее всей красоты.

– О вкусах не спорят, но чтобы хвалить Люси, надо быть слепым.

– У нее милые глазки, – возразила Оливия. – А как прелестно выворачиваются ушки при беге!

– Никогда не думала, что это способно украсить собаку.

– Маме она тоже не нравится. Она очень рассердилась, что кто-нибудь важный может увидеть меня с такой собакой.

Джорджиана приподняла брови.

– Разве Люси не едет в Португалию? Мне казалось, Руперт с ней никогда не расстается.

– Он решил, что поездка может быть опасной, поэтому попросил меня заботиться о ней в его отсутствие.

– Это верно. Итак, где же Люси? Когда я пришла, в гостиной ее точно не было. Она на конюшне?

– Ее купают на кухне. Руперт потребовал, чтобы она все время была со мной. Конечно, с ним мама была очень мила, но как только дверь закрылась, дала себе волю. Она считает Люси неподходящей спутницей для будущей герцогини. Поэтому-то и будет сопровождать меня все время.

– Люси не похожа на аристократку. Наверное, все дело в хвосте.

– Или в длинной талии. Она похожа на сосиску на ножках. Зато от нее будет пахнуть по-королевски – мама велела выкупать ее в пахте.

Джорджиана закатила глаза.

– Наверное, пахта придется Люси по вкусу, но какая нелепая мысль.

– Мама также считает, что банты или другие украшения сделают ее более подходящим компаньоном для леди. – За весь этот долгий ужасный день единственной отрадой было выражение лица матери, когда Руперт со слезами на глазах вложил поводок Люси в руку Оливии.

– Люси с лентами на ушах или на хвосте не очень-то симпатична, – твердо заявила Джорджиана.

– Знаешь, что больше всего беспокоит маму? Мне кажется, она боится, что Люси назовут дворняжкой и подумают то же самое обо мне. Значит, банты для Люси и ленты для меня.