Но команда отправилась на зимний перерыв, и за это время Пьер ни разу Кими не позвонил. Хотя она жила в Лондоне, а он в пригороде Парижа, а это не ахти какое расстояние даже для личной встречи, что уж говорить о звонке. И теперь Кими на него жутко злилась, но пыталась этого не показывать, лишь делать намеки. Схема запутанная, но у Кими получалось – Пьер чувствовал, что повинен во всех грехах.

– Пьер – француз, какой ему хоккей? – через несколько минут не выдержала Кими. – Французы вообще в хоккей играют?

– Все играют. А ты просто с ним поговори по-человечески, объясни, что он неправ и должен был позвонить или приехать, потому что мне кажется, что Пьер этого не понимает.

– Поговорить по-человечески? Не тебе это советовать, Соня.

– Это еще почему?

– Ты с Давидом лет пять нормально не общаешься.

Шесть, но кто считает?

– Это он со мной не общается, что большая разница. Да и незачем нам играть в друзей. Что касается гонок – у нас все отлично. Полное взаимопонимание.

– Феликс рассказывал, как один раз бегал, передавая послание от тебя Давиду и обратно. При этом вы оба торчали в гаражах, но отказывались друг к другу подойти.

– Феликс тот еще… болтун. – Соня допила малиновый коктейль и заказала еще такой же. – Это было давным-давно.

Тогда Соня пришла в команду, а Давид вместо нейтрального профессионализма обрушил на нее… ну типичного себя. Ей даже выяснять не захотелось, что у него на уме, так было обидно. Потом она уже не делала этого принципиально, думая, что если Давид захочет, то сам объяснит, на что обиделся и почему так себя ведет. Потом это все вошло в привычку, а желание что-то выяснять пропало. Их отношения утряслись до такого состояния, что поддерживалось и сейчас. Так бывает: не проработаешь обиды вовремя, становится поздно и что-то поменять уже практически невозможно.

– Как думаешь, скоро наш хоккеист задумается об уходе? – сменила тему Кими. – Слышала, механики делают ставки. Тоже думаю поучаствовать, а то все деньги трачу на аренду квартиры, в которой даже не живу.

Если о ставках слышала Кими, то и до Кори слухи дошли. Бедняга.

– Гонок через десять-двенадцать появятся первые мысли, как это всегда бывает. Уйдем на летний перерыв, он улетит в Канаду, поймет, как там хорошо, вернется с нулевой мотивацией, кое-как докатает оставшуюся часть сезона и свалит. Или его уволят за отвратительные результаты. Тем более парнем интересовался «Килнер», а там другие условия для молодых талантов – я бы сказала, близкие к идеальным.

Малышу Джексону стоило идти туда, а не в «Зальто», для Сони это было очевидно, для остального мира тоже. Непонятно лишь, почему сам Кори принял столь недальновидное решение. Давид Моро – звезда, рядом с ним может быть только кто-то не отсвечивающий и без всяких амбиций.

– Значит, двенадцать гонок?

– Около того.

– Так себе перспектива. Лучше бы он в хоккей пошел.

– Может, коньки и лед – это не его?

– И что? Не считаю это препятствием, с его-то семьей.

Кори за глаза звали не только малышом, но и хоккеистом. Второе – из-за его отца, Оливера Джексона, канадского миллиардера и владельца хоккейной команды «Ванкувер Уайт Уингз». После прихода в команду Кори многие думали, что Оливер Джексон теперь приглядывается и к королевским гонкам. К команде «Зальто», например.

Поэтому их новичок… такой. Богатеньких мальчиков редко брали в команды уровня «Зальто» – как правило, они катались в средних коллективах за деньги. Но решение Кори гоняться с Давидом загадочно, очень загадочно. Время покажет, чего он хотел на самом деле, у Сони не было желания размышлять еще и об интригах руководства. Ей хватало гоночных.