Взглянула на Кастилоса. Беззаботное выражение его лица немного успокаивает. Заметив нерешительность принцессы, Кастилос обратился к идущему впереди Роткиру:

– Пятый ярус, восточная галерея, как я понимаю?

Роткир обернулся, не скрывая разочарования.

– Хорошая память, поздравляю.

– Спасибо. Три лишних перехода сделали. Сейчас направо.

На очередной развилке Роткир, уже повернувший было налево, вполголоса выругался.

– Ой, извини! – Кастилос поднес ладонь к губам, будто пытаясь запихать слова обратно. – Ты ведь хотел впечатлить Ирию своим знанием дома хозяина и его размерами? Показать проваливающуюся плиту, обойти ее по карнизу?

– Отчего бы тебе не заткнуться? – проворчал Роткир, поворачивая направо.

– Молчу, – кивнул Кастилос.

Вместо того чтобы следовать за проводником, он подвел И к глухой стене.

– Положи руки вот так, на этот камень и на этот. Теперь дави.

Одновременно Кастилос нажал на два других камня. Принцесса почувствовала, как ладони проваливаются в пустоту, отскочила. Издав приятный рокочущий звук, стена ухнула вниз, по глазам ударил солнечный свет, а по ушам – витиеватое ругательство Роткира.

– Мой дорогой друг! – Высокий, полный, улыбающийся граф Ливирро спешил, расставив руки, к гостям. – Ты запомнил кратчайший путь? Я польщен! Этого оболтуса сколько ни учи – без толку.

Со злорадной улыбкой взглянув на поникшего Роткира, Ирабиль сосредоточилась на графе. Ливирро ничуть не изменился с того бала. Круглое добродушное лицо, короткая стрижка, фиолетовый плащ. Пока он обнимался с Кастилосом, И обратила внимание на четверых стоящих за его спиной. Двое слуг – одинаковая форма, глаза в пол. Третий, пожилой мужчина с измерительной лентой на шее, заинтересовал больше. Хотя бы странной конструкцией на лице – два круглых стекла, скрепленных металлическими прутиками, которые загибались за уши. Через стекла глаза мужчины казались огромными.

Четвертый – и это явно был вампир – стоял поодаль, сверля Кастилоса мрачным взглядом из-под черного капюшона. Фигура казалась выточенной из цельного куска агата – только руки и лицо белые. Лицо смутно знакомо. Покопавшись в памяти, И вспомнила одного из баронов Кармаигса. Вспомнив, отвернулась, мысленно благодаря Кастилоса за идею с волосами. Ни один барон не мог похвастаться близким знакомством с принцессой, большинство даже с королем-то не встречались. Но золотые и серебряные нити волос, эта странная черта, доставшаяся от матери, испокон веков известны каждому. Однажды И спросила отца, отчего она такая необычная, и тот, улыбаясь, сказал: «Не знаю, малышка. Но ни у кого больше я не встречал таких волос. Только у тебя и твоей мамы. А она говорила, что такой ее сделало солнце».

– Знаешь, я переживал за тебя, – тараторил Ливирро. – Три года назад – сильно беспокоился, когда прилетел на бал Эмариса. Освик… Да упокоится дух его по Ту Сторону. Новость меня просто огорошила! Хотел встретиться с тобой, но король заявил, что ты на задании. Я уж было подумал…

– Нет-нет, Ливирро, – перебил Кастилос. – Все так и было, я действительно внедрялся в деревню.

– О! – Ливирро всплеснул руками. – Как все прошло?

– Отлично. – Кастилос, не мигая, смотрит графу в глаза. – Я ведь жил в деревне с рождения. Кстати, знаешь, кто возглавил суд? Эрлот.

Ирабиль затаила дыхание. Между Кастилосом и Ливирро шел какой-то потаенный разговор. Они задавали друг другу безмолвные вопросы и получали неслышные ответы. Ливирро поднял указательный палец:

– Великийкороль Эрлот, друг мой! Величайший. Он никогда не гнушался черной работой, и потому стал таким великолепным правителем.