– Ты.

Повисает пауза. Я ошарашенно хлопаю ресницами, ожидая услышать пояснение. Это ведь какая-то нелепая шутка, верно?

Но Измайлов не торопится ничего добавлять, поэтому я вынуждена переспросить:

– Я?

– Ну да, – невозмутимо.

– Ты в своем уме? – изо рта вырывается истеричный смешок.

– Естественно. Есть сомнения?

– Еще какие! – вспыхиваю я. – Я же не какая-то там артистка или политический деятель, чтобы таскаться по телепередачам!

– Так я же тебя не на ток-шоу зову, – в голосе демона звучит усмешка. – Это серьезная программа, в рамках которой обсуждаются важные вещи.

– Тем более! Как я, по-твоему, должна вывезти дебаты с Гореловым? Он же профессиональный спикер!

– Тебе не надо тягаться с ним в красноречии. Просто говори правду. Так, как чувствуешь. Ты же веришь, что борешься за правое дело?

Очередная манипуляция. На этот раз – на моих амбициях и возвышенных стремлениях. Демон верен себе: по-прежнему играет грязно.

– Исключено. Я не буду выступать перед камерами, – решительно отсекаю я. – Я вообще не хочу публичности!

– Почему?

– Потому что… – в голову не приходит ни один вразумительный ответ, поэтому я просто выпаливаю. – Не хочу и все тут!

– У любого движения, у любой миссии должно быть свое лицо, – настаивает Ранель. – Обезличенность не вызывает в людях отклика.

– Так давай найдем какое-нибудь другое лицо!

– Например?

Я замолкаю, напряженно сжимая в руке мобильник. Ни одна мало-мальски достойная кандидатура не приходит на ум.

– Диора, послушай, – воспользовавшись моей заминкой, Ранель продолжает атаку. – Когда ты подписывалась на этот проект, ты не могла не понимать, что рано или поздно тебе придется засветиться. Придется озвучить свое мнение вслух. Ты собственница «Радианта», идейная вдохновительница запущенного процесса. Кто, если не ты?

– Ты не понимаешь, – я мотаю головой. – Я не могу действовать сама по себе… Я связана обязательствами по рукам и ногам.

– Речь о твоем муже? – догадывается он.

На этой фразе его голос становится чуть более резким и сиплым.

– О муже, об отце… Обо всей моей семье.

Хотя кому я объясняю? У Ранеля-то семьи никогда не было. Вряд ли он уразумеет всю сложность и неоднозначность моего положения.

– Алаев сказал, что отец добровольно переписал на тебя «Радиант» и теперь ты его полноправная хозяйка, – помолчав, роняет демон.

– Так и есть. Но это не значит, что я могу творить все, что пожелаю.

– Ты дала добро на реализацию плана.

– Да! Однако я не предполагала, что ради этого мне придется перевернуть с ног на голову всю мою жизнь! – в сердцах восклицаю я.

Говоря по правде, я опасаюсь не столько публичности, сколько последствий активного вмешательства в политическую сферу. Это игра по-крупному, а не какие-то там шуточки. Я понимаю, что без решительных действий никак, но все же испытываю какой-то безотчетный животный страх.

По зубам ли мне такая самостоятельность?

Вероятно, причина моей неуверенности в том, что всю жизнь я была зависима от чьего-то мнения, играла по чужим правилам. Да, возможно, сейчас я произвожу впечатление самодостаточной женщины, но по факту это не более, чем ширма. Ширма, за которой по-прежнему прячется девочка, жестко подавляемая суровыми патриархальными устоями.

Сначала моей жизнью руководил отец: он дал мне финансовую базу, образование, бизнес, устроил личную жизнь. Потом я вышла замуж, и бразды правления моей судьбой перешли в руки Арслана. Я бы хотела стать независимой от него, но проблема в том, что я этого попросту не умею. Да что уж там… Я даже на сделку с холдингом Алаева согласилась вследствие морального прессинга мужа. Хотя «Радиант» изначально был только моей компанией, к которой Арслан, по сути, не имел никакого отношения.