В глубине души я даже благодарна папе, что он продинамил Гордея с клиникой. Не заслуживает он таких подарков. Интересно, престарелая мадам исполнила его мечту?

– Здравствуй, – говорю сухо, удивляясь полному отсутствию эмоций.

Гордей протягивает букет розовых пионов. Они выглядят и пахнут божественно. Инстинктивно вдыхаю в себя насыщенный аромат.

– Мама, дай мне попробовать! – требовательно дёргает меня за руку Дарина.

Опускаю букет вниз, и она водит носиком над распустившимися бутонами.

– Давай знакомиться, – Скроцкий приседает перед дочерью на корточки. – Я – твой папа.

Малышка улыбается, но пятится назад. Ей и хочется познакомиться с отцом, и страшновато.

Гордей достаёт из пакета яркую коробку. В ней лежит кукла – точно такая же, как я недавно купила ей “от папы”.

Дарина понемногу смелеет и берёт подарок. А потом говорит с умным видом:

– Ты мне такую уже дарил! У тебя что, склероз?

Скроцкий смотрит на меня с недоумением, а я развожу руками. Мол, ты мог бы посоветоваться со мной, что ей купить в подарок, – тогда не оказался бы в дурацкой ситуации.

– Даша, это сестра-двойняшка твоей Камиллы. Ей одной скучно. Вот папа и решил подарить тебе ещё одну.

– Двойняшка – это как Вова и Гоша? – дочка радостно хватается за знакомое слово, которым называют у нас на площадке двух братьев.

К счастью, неприятную ситуацию удаётся уладить. Но дочь неохотно идёт на контакт с новым мужчиной, а когда мы возвращаемся домой, она вдруг говорит:

– Мама, а это точно мой папа? Ты не могла перепутать?

– Он тебе не понравился? – корчу гримасу, пытаясь перевести вопрос в шутку.

– Ну… Не очень. Он, конечно, красивый. Но мне кажется, я ему не понравилась.

– Ты ошибаешься, моя хорошая. Он просто давно не видел тебя и растерялся. Не ожидал, что ты стала уже такая большая и красивая.

Дочь смотрит с недоверием, но мне всё-таки удаётся убедить её дать Гордею ещё один шанс.

Зачем? И сама не знаю… Порой я совершаю глупые поступки, о которых потом не раз приходится жалеть.

11. Глава 11

Спустя несколько дней Скроцкий заявляется к офису в обеденный перерыв и довольно нагло требует, чтобы я отпустила Дарину с ним в гости к его родне. Меня не приглашает! Я настолько шокирована его неожиданным напором, что сразу категорично выпаливаю:

– Нет! Даже не проси.

Хотя он вовсе не просит, а ставит перед фактом. И меня от этого взрывает! Дочь – только моя. Я не намерена её ни с кем делить, и тем более с бывшим мужем.

Мне не до реверансов и дипломатии. Гордей – лишь фиктивный папа, почти посторонний человек. Он имеет очень мало общего с тем мужчиной, о котором я рассказываю дочери и который регулярно “присылает” ей подарки.

Я не планировала, что Скроцкий когда-нибудь встретится с Дариной и, тем более, вздумает познакомить её со своими родителями. Он не захотел взглянуть на неё после рождения, ни разу не попросил ни одной фотографии и не поинтересовался, как она поживает. Он неоднократно утверждал, что больше не вернётся в страну. Я была уверена, что он никогда не нарисуется у нас на горизонте. Это позволяло мне придумывать любые мифы, чтобы дочь чувствовала заботу отца, пусть и выдуманную. Своим приездом Гордей ломает мне тщательно разработанную легенду.

Я не готова к его появлению в нашей жизни, ему там давно нет места. И ещё больше не готова выпускать контроль из своих рук и позволять бывшему мужу играть моей дочерью в свои игры. А то, что всё это неспроста, у меня сомнений нет.

– Почему это “нет”? – в его голосе звучат недовольные нотки. – Я имею право познакомить свою дочь с дедом и бабушкой. Что не так?