– Но они никогда… между ними не было ярких чувств! Я точно знаю это!

– Также, как она точно знает, что я тебе понравился? – усмехнулся он хищно. – Судя по всему, Лэйд к тебе не испытывал ничего, кроме привязанности. Если мужчина по-настоящему хочет женщину – он за неё убьёт.

Я села за туалетный столик, невидяще глядя на резную раму. Лэйд быстро сдался, он не искал выхода для нас – только для себя. Почему же мне казалось, что мы должны бороться сообща? И могла ли эта борьба привести к чем-то хорошему? Я уже знала ответ.

Элиот встал позади, и некоторое время молчал. Потом руки его коснулись моего затылка, и я сжалась, когда пальцы принялись одну за другой убирать заколки. Вскоре золотая волна накрыла его руки, и длинные пальцы заскользили сквозь пряди – всё будто издалека, не со мной…

– Знал, что они у тебя шелковистые, – сказал он негромко. – Решила спрятать, чтобы не провоцировать меня? Ты всё равно станешь моей, Агата. Ожидание лишь добавит страха.

Я подняла глаза. В них дрожали слёзы.

– Как прежде не будет, – сказал Элиот, глядя в глаза моему отражению. – Смирись с этим, если хочешь двигаться дальше.

– А если не хочу?

– У тебя нет выбора. – Он склонился, едва ощутимо касаясь губами моей шеи. – Потому что ты теперь моя.

Я попыталась вскочить и ринуться прочь, но он обхватил за плечи, не позволяя даже подняться.

– Ты обещал, что не тронешь!

– Я обещал, что не буду брать тебя силой. О поцелуях речи не шло. К тому же, ты не слишком-то хорошо меня искупала! – Я зажмурилась, чувствуя на щеке его горячее дыхание, а Элиот продолжил негромко: – И в качестве штрафа я хочу получить поцелуй.

– Если в щёку, то я…

Он резко поднял меня с кресла и развернул лицом к себе.

– Мне давно не четырнадцать, чтобы довольствоваться малым, Агата. Ещё скажи, что ты целоваться боишься!

Я была настолько эмоционально измотана, настолько испугана, растеряна и разбита, что, ничего не отвечая, просто зажмурилась, чувствуя, как из-под век побежали горячие капли. Меня оставили на съедение этому зверю. Все бросили: родители, братья, лучший друг, который клялся всегда защищать. И хотя муж не требовал от меня ничего незаконного и мерзкого, я чувствовала себя грязной даже просто стоя рядом с ним.

Вот пальцы его сжались на моих плечах сильнее, скользнули вниз до локтей, и я ощутила тёплое и короткое прикосновением губ ко лбу, а потом, неожиданно – свободу.

– Ложись спать, Агата.

Это было невероятно, но Элиот отступил, и теперь, голый, стоял возле постели спиной ко мне. Взгляд сам собой упал на его ягодицы, и я, всё ещё не веря в избавление, быстро ушла за сорочкой. Знала: больше он меня не пощадит. Нужно было сделать всё быстро, лечь рядом, чтобы не спровоцировать его недовольство, и постараться поскорее уснуть.

Элиот уже лёг, когда я пробежала в купальню, где наскоро умылась, причесалась и переоделась в длинную голубую сорочку из плотного хлопка. Вернулась в комнату, где погасли все, кроме одного, грибы в колбах, и юркнула под одеяло.

Мужчина тотчас повернулся на бок и посмотрел на меня, свернувшуюся клубочком. Глаза у него мягко светились, и по-прежнему казались мне жутковатыми.

– Да хранят твои сны боги глубин, – тихо сказала я, и Элиот медленно моргнул.

– Спи крепко, принцесса.

Я закрыла глаза, уверенная, что ночь будет ужасной, но заснула тотчас, и до самого утра не помнила о том, кто спит рядом. Меня и разбудил не Элиот – рассветные птахи, щебетавшие на подоконнике. Он всегда прилетали сюда, зная, что найдут в кормушке угощение.

После сна многие проблемы казались разрешимыми, а боль слабела. Положение моё по-прежнему было безрадостным, но теперь энергии внутри перестроились, и я заверила себя, что справлюсь с трудностями. Нужно было только дать Элиоту шанс, а самой заняться так называемыми «доказательствами верности». Я знала, что в Западном королевстве этому не придают столь серьёзного значения, хотя, и там невеста была обязана хранить чистоту до свадьбы, ведь при близости магия людей перемешивалась.