Загремела печной заслонкой, и послышались звуки кресала – огонь разжигала. Над головой зашебуршало.

– О, привет, ушастый. Что, тоже будешь меня ругать за вчерашнее? Не? Ну, иди сюда, пузо почешу.

Мрякул расправил крылья и плавно опустился на кровать, проворно вскарабкался на плечо мальчишки, ткнулся мокрым носом в шею, щекотно фыркнул в ухо, запрыгнул на голову, потоптался, кружась на месте, вспорхнув, приземлился, вернее сказать, «прикроватился» и принялся усердно тереть мордочку лапками, то и дело фыркая.

– Да, кот, от меня сегодня воняет хуже, чем от скунса, согласен. Иду мыться.

Нехотя поднялся на ноги и, слегка прихрамывая, поплёлся к колодцу. Обливаться сейчас уже довольно холодно – лето-то закончилось, но сегодня эта процедура была просто необходима.

Выйдя на крыльцо, Калин увидел остов той самой несчастной самоходки, кучкой изломанных деталей покоящейся прямо посреди двора. Хоть и неисправная, но всё же очертания действительно трёхколёсного велосипеда в ней отчётливо угадывались. Ранее как-то не доводилось видеть местный, самоходный транспорт. В обычные телеги запрягали всё тех же навок, но были ещё и самоходные, раза в два меньше обычных, но с вместительным багажником, с удобной лавкой на два человека. Они водились не в каждом дворе и обычно использовались для поездок в соседние деревни. Большие, широкие колёса обеспечивали почти вездесущую проходимость, а малые габариты позволяли протиснуться между деревьев в лесу, если те не совсем тесно росли, конечно, и не было густого подлеска да кустарника. Вместо покрышек на деревянных дисках красовалась всё та же резиновая лоза, местная родственница плюща, намотанная в несколько слоёв и залитая скрепляющим веществом янтарного цвета.

– Чё, любуешься? От-то, теперь новую деду покупать придётся, эту отец уже не починит, всё, отъездилась, – усмехнулась, выглядывая из-за спины брата Доня. – Ироды, что ещё сказать, – заключила она деловито и, размахивая пустым ведром, вприпрыжку поскакала к овину.

Почесав ноющий затылок и обнаружив там внушительную шишку, Калин снова вздохнул, ещё раз окидывая взглядом результат вчерашних гуляний, сплюнул с досады и направился к колодцу.

***

В третий день после праздника ни свет ни заря на порог их дома явился Сава и спросил у отца взять на время самоходку. Он собирался отправиться к матери в Озёрск: проведать жену, разузнать, не родила ли, да сообщить родне гордую весть о том, что Федун теперь мужчина, ну и узнать у сестры, прошёл ли такой же обряд её сын. Разница в возрасте у их детей ведь всего несколько дней. А так как Ардынка, выйдя замуж, сменила не только хату, но и деревню, а Федун едет с отцом, то за старшего в доме теперь остаётся Митёк, и на попечении его шесть младших братьев и сестёр-погодок. Сава очень нервничал и хотел побыстрее добраться туда и вернуться обратно, поэтому и пришёл просить транспорт. Своего-то подобного отродясь не было: не по карману его семейству подобная роскошь. Отец, естественно, дал свою самоходку, которая, в отличие от дедовой, почти не пострадала в ночных гонках, а мать заверила соседа, что пошлёт дочерей в помощь Митьку да и сама к вечеру наведается с проверкой, посмотрит, всё ли у детей в порядке, накормлены ли, да и вообще, для успокоения души своей – всё же, не совсем они ей чужие, соседи, как-никак.

Не успел Сава выехать со двора, как явился помощник Люта и позвал отца. Сказал, что явился человек от князя, и дело дюже важное, просил поторопиться. Вот и выходило, что Митяю сегодня, да и завтра, не до гулек с закадычным дружком, мать вся в хлопотах домашних, потому как девочек дома не будет, а отец, несмотря на выходной день, ушёл на важный Совет, и даже погода с утра обещала быть тёплой, солнечной. Ну, вот и как не воспользоваться таким подарком судьбы и не сгонять по-быстрому в «пещеру»? Калин сказал отцу, что хочет ненадолго сходить в лес для отточки охотничьих навыков, которые получил от их лучшего охотника Степана, к которому его уже давно пристроил Лют в ученики. Отец уже в дверях дал на то разрешение и быстрым шагом устремился вслед посыльному.