– Пожалуй, я не против такого соседства, – подумалось мне. А затем я, наконец, забылась крепким сном.

***

Что-то теплое и влажное скользнуло по щеке. От подбородка и до самого лба. Оставило влажную полосу и заставило окончательно проснуться. Я сладко потянулась, чуть крепче зажмурив глаза, и только после этого их распахнула.

Вырвался сдавленный писк. От страха горло будто сжала огромная рука. На меня уставилось нечто, отдаленно напоминающее собаку. Очень отдаленно.

Вывалив длинный розовый язык и сверкая ярко-красными глазами, всего в нескольких дюймах от моего лица раскачивалась огромная голова. Я готова была поклясться, что пес улыбался. Я не знала, умеют ли остальные его сородичи улыбаться. Но была уверена, что вот этот самый представитель семейства псовых скалил огромные клыки в жуткой и очень широкой улыбке. Тело щеночка покрывала короткая глянцево-черная шерсть. И лишь присмотревшись внимательней, я поняла, что это вовсе не шерсть, а маленькие иголочки, как у ежика. В памяти тут же возникло ощущение мягкого пуха под ладонью, когда в коридоре нечаянно дотронулась до невидимки.

Собака, отвлекая от раздумий, опять меня лизнула. Уже во вторую щеку.

– Ну, хватит, – проворчала я и вытерла рукой мокрый след. Ощущения оказались странными и очень непривычными. С животными так близко я еще не общалась.

У Аллинов были псарни, но там воспитывались охотничьи породы собак, и тискать щенков категорически запрещалось. Подходить, конечно же, тоже. У отца картина была не лучше.

Как-то раз я приволокла к себе в комнаты котенка. Не знаю, откуда он появился в нашем дворе, но не заметить его я не могла. И тут же воспылала любовью. Животное было мелкое, облезлое и явно больное. Наверное, в тот момент я почувствовала какое-то родство с этим бедолагой, и принялась тут же заботиться о нем и лечить.

Прятать любимца мне удавалось целых три дня. Потом Кис-кис нашла мадам Дюваль. И заставила выбросить. Я плакала, сопротивлялась, но разве может шестилетняя девочка противостоять взрослому человеку. Котенка выкинули во двор. Я рыдала три дня, пока нянюшка, по большому секрету, не сказала, что забрала моего питомца себе домой. И он в безопасности.

Собака заскулила и жалобно посмотрела. Язык снова вывалился из пасти.

– Нет! – сказала я строго. Еще и пальцем пригрозила. Больше вылизывать я себя не дам!

А потом не удержалась и аккуратно, самой подушечкой дотронулась до колючей шерсти. Но рука погрузилась в мягкий пух.

– Потрясающе! – вырвалось у меня. Собака, видя мой восторг, активно завиляла огромным хвостом. Кровать заходила ходуном.

– Ты не мог бы немного отодвинуться? – спросила я.

Мне, правда, казалось, что животное настроено было весьма добродушно. Но я все равно немного нервничала из-за того, что надо мной нависла тушка величиной с теленка.

Песик переступил с лапы на лапу и медленно шагнул в сторону. Я села и взглянула в окно. Яркие рассветные лучи проникали сквозь прозрачную перегородку, закрашивая ее в невероятный клубничный цвет. Это было явно не стекло, но что-то такое же прозрачное, только намного толще. По краям у самой рамы его покрывали искусно вырезанные узоры, отдаленно напоминающие те, которыми мороз украшает окна зимой.

– Надеюсь, день сегодня будет лучше, чем вчера, – пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь. Но песик снова заколотил хвостом по полу.

В этот момент в дверь тихо постучали, и мы с собачкой переглянулись.

– Войдите! – громко крикнула, соображая, как объяснить наличие у себя в кровати такого очаровательного "мужчины".