— Да… Вот смотрю я, как голенькая Сонечка в год плескалась в бассейне, и вижу, что ничего в ней не поменялось.

— Как же это? — приспустив очки, мама несогласно покачала головой. — Сонечка моя шикарная девушка. Все при ней: и фигура, и мозг. Красавица, всем на зависть.

Склонившаяся над коктейлем, я готова уже была выть от отчаянья и вони из бокала, как вдруг услышала хрипловатый голос Астафьева:

— Тут не поспоришь.

Звучал он уверенно, словно не шутил. Словно и вправду считал меня ничего… Почему-то эта мысль стала приятной, теплом растеклась по телу. Но тут же я опомнилась: «А ничего, что он с каждой спит? Для него все красивые!».

— Так что же там с портфелем, Пашенька? — опомнилась мамочка.

Поперхнувшись, я снова вернулась к трубочке. Кривясь, сдерживая рвотный позыв и стараясь не дышать, быстро пила, пила, пила…

— Ничего, Марья Витальевна, — облегчил мне участь Павел Григорьевич. — Обычную сумку потерял. Пустую. Ничего особенного, просто нравилась.

— Понимаю тебя, как никто другой! — положа руку на сердце, эмоционально заверила начальника женщина. — Я вот на днях футляр от очков где-то посеяла, так же убивалась…

Внутри меня явно случилось что-то страшное. Видимо, настойка из холодильника и убойное смузи не поделили территорию и теперь просились наружу. Желудок скрутило с утроенной силой. Свернувшись в три короба, я так резко вскочила на ноги, что стул подо мной упал с грохотом на пол.

Астафьев подскочил следом, только вот на сантименты с ним сил не осталось. Хватаясь за живот, вся в поту, я кинулась в уборную, где избавилась от чертового пойла раз и навсегда.

Спустя полчаса, после душа и полного приведения себя в порядок, я вышла из комнаты и тут же буквально врезалась в Павла Григорьевича. Думала, ему будет весело. Как никак, плана он своего достиг: отомстил знатно. Только вот он выглядел чернее тучи.

— Собирайся, — холодно, четко и кратко поставил он меня перед фактом, — поедем. Я твою маму уже успокоил, все хорошо.

— Как? — голова кружилась, все еще по коже шел озноб. Потерев глаза, я пошатнулась, тут же оказавшись схвачена крепкими руками мужчины. — Куда?

— Сперва к врачу на осмотр, — его руки лежали на моей талии, а губы утыкались в ухо. Щекоча кожу, снова вызывая мурашки. Только не те, неприятные, а наоборот — напоминающие порхающие бабочки. — Затем домой.

«Домой», — эхом повторила я про себя. Звучало все так, будто мы живем в одном месте, а не я в заложниках.

15. Часть 15

— Так-с, так-с, так-с… — с умным видом доктор Громов с бэйджем «главный врач клиники «Алмаз»» щупал мой живот. Было, мягко скажем, неприятно, но для себя я решила, мол бесплатный медицинский осмотр на дороге не валяется — потерплю. — На первый взгляд никаких серьезных проблем у вашей девушки нет.

Нервно наворачивающий круги вокруг кушетки Астафьев поперхнулся воздухом, замер и возмущенно поправил Громова:

— Она не моя девушка.

Мне чертовски нравилось, как профессионально врач игнорировал вспышки агрессии босса, всячески делая вид, мол его и вовсе нет. Пожалуй, у людей из сферы медицины была самая «натренированная» психика, раз даже такие, как Астафьев — побоку.

— Откройте рот! — скомандовал он мне, что я послушно и сделала. — Тут тоже у вашей жены нет никаких нареканий.

Павла Григорьевича я не видела, но прекрасно слышала его тяжелый изнуренный вздох и шипящий рык:

— Она мне не жена.

Спокойно проследовав к белому шкафчику, Громов достал оттуда симпатичный электронный градусник, прислонил мне его ко лбу и, спустя считанные секунды, хмыкнул: