Отдушиной для Пети стало создание репродукций. Он мастерски повторял уже существующие картины классиков. Как и в случае с «Черным квадратом», он не просто копировал готовое, а добавлял в него собственные штрихи. Неправильный мазок, отражения, где их быть не должно, замысловатая игра света и тени, которой не было на оригинале. Петя мог воссоздать точную копию «Весеннего букета» Ренуара, а потом тут же поверх него написать Вангоговских «Кипарисов».

Но даже самая талантливая репродукция все равно оставалась репродукцией. А редких заказчиков раздражало своеволие и неточность художника в создании копий. В конце концов Петя устроился реставратором в художественный музей, оставив живопись в качестве увлечения и личного досуга. Его мечтой стало открытие собственной галереи, где висели бы его талантливые репродукции, где он мог бы проводить выставки и званые вечера.

Карьера Леры медленно, но верно ползла в гору, из-за чего Петя нервничал, злился и ревновал жену к ее успеху. Он начал много пить, стал нервным и раздражительным, устраивал ссоры и истерики на пустом месте. Однажды во время очередного скандала он залепил Лере пощечину и тут же бросился перед женой на колени, целуя ноги, плача и прося прощения.

Потом на женских сайтах Лера часто натыкалась на статьи о том, что, если мужчина поднял на тебя руку, от него надо уходить. Но все эти многочисленные и безликие феминистки не знали ни ее, ни Петю. Не знали, как они жили, как любили, о чем разговаривали в постели после любви. Щека Леры горела огнем, по лицу текли слезы боли и обиды, но она знала, что Пете сейчас было больнее. Психология жертвы, как сказали бы на женских сайтах. Ну и черт с ними.

– Я изменюсь для тебя, – говорил потом Петя, – я стану другим…

Последним его увлечением стали картины Архипа Куинджи, русского художника греческого происхождения. Петя с головой погружался в работу над репродукциями гения. Часто он сажал рядом с собой Леру и восхищенно объяснял ей все тонкости его полотен. Точность форм, свет и тени, реализм и магия в одном флаконе. И правда, пейзажи Куинджи потрясали и завораживали. Глядя на них, Лера видела игру лунного света на водной глади Днепра, слышала шелест листвы в березовых рощах, сырость осеннего утра и пряную соль морского ветра. Это было прекрасно. Сидеть вот так, рядом с мужем, не думать ни о чем, наблюдая за его работой. Под его карандашами и кистями волшебные пейзажи оживали снова, искрясь энергией и жизнью.

Все закончилось, когда Лера, как в старом анекдоте, вернулась домой раньше обычного. Она застала Петю не с любовницей даже, с любовником. Миловидным мальчиком, который проходил в музее практику. Это было больнее, чем пощечина. Тогда Лера поняла, что теперь точно все. Она не стала слушать его мольбы, его слезы больше не трогали. Лера быстро собрала вещи и уехала в родной райцентр, не могла находиться с Петей даже в одном городе. Развод он дал почти сразу.

Дома она устроилась в маленькую архитектурную контору, которая занималась эскизами частных домов, и потихоньку училась жить заново. За три года после развода Петю она видела только один раз, на прошлый Новый Год, когда он позвал ее в гости. Лера долго думала, но в конце концов решилась.

Бывшего мужа она узнала не сразу. Тот сильно растолстел и зарос густой щетиной, в которой виднелась седина. Но сам он светился от счастья. Наконец-то Петя решился осуществить давнюю мечту о собственной галерее. Он продал их старую квартиру, набрал кредитов, по уши залез в долги, но выкупил одноэтажное здание в историческом центре столицы, куда перевез все свои работы, оригинальные и репродукции, которых было большинство. Жил и работал он там же – в маленьких каморках, отведенных под склады и подсобки. Там устроил себе рабочую мастерскую и жилую комнату, где стояла раскладушка и шкаф с книгами.