— Да я лучше сдохну под градом вонючего дерьма, чем тебе улыбнусь, сын шайтана, — процедила я из последних сил, пока цеплялась за обрывки терпения.

Несколько минут мы прожигали друг друга обоюдной ненавистью. Внутри все кипели от обиды и несправедливости, желания отомстить каждому присутствующему здесь человеку. Пусть их всех жрут ифриты в пасти шайтана.

— Тащите веревку, лично свяжу языкастую дрянь. И камней побольше. Забьем гадину медленно, — крикнул капитан, когда отпустил меня наконец.

Обычно преступников закапывали в глубокую яму, так меньше шансов уклониться от ударов. Всего раз я присутствовала на казни через побивание камнями, и несколько дней кряду мне снились кошмары. Мучения человека, агония от ударов, что сыпались со всех сторон. Осужденный умирал долго: люди били так, чтобы не убить сразу. Сначала право бросить булыжник доверяли самому старшему или главному родственнику, потом остальным. Последними привлекали детей, обычно мальчиков. Женщинам оставалось только смотреть, как в наказ.

Всегда помнить, кем они являются и что их ждет за нарушение закона.

— Позволишь мне бросить камень первым? — буднично спросил толстяк Умар у отчима, пока мои руки и тело крепко обвязывали бечёвкой.

— Для тебя, дорогой друг, с радостью, — ответил Амаль. Победная улыбка на лице вызвала во мне очередную волну негодования.

— Ты недостоин моей матери, — выдохнула я с нескрываемой ненавистью и дернулась в крепких путах, но сильные руки стражников все равно поставили меня на колени. — Она никогда тебя не любила.

— Молчи, грязная девка! Не смей упоминать Фатиму! — огрызнулся отчим и, наплевав на обещание, первым бросился к сложенной кучке булыжников.

Последнее, что я уловила — люди. Они передавали друг другу камни и отступали на расстояние для лучшего обзора. Ветер трепал черно-белые ткани одежд под урчание гулей, что застыли в нескольких каннах [1]. Капитан поднял руку, и толпа дружно склонила голову в молитве, призывая Мудреца очистить мою грешную душу от разврата.

— Кто первый?

— Амаль, ты обещал, — вновь подал голос Умар, когда отчим сжал камень. В ответ тот застыл и через секунду учтиво поклонился, даже приглашающий жест сделал.

Зажмурившись, я глубоко вздохнула, отчего веревка сильнее впилась в тело, точно душащая змея. Мысленно попросила прощения у мамы. Я была плохой дочерью, наверное, мое наказание справедливо. Бунт в голове уступил место смирению: все, что происходит, задумано изначально. Следовательно, признание облегчит участь, уготованную мне самим Мудрецом.

Первый камень пролетел совсем недалеко и глухо ударился об землю. Я вздрогнула, распахнула глаза, после чего заметила второй булыжник, приземлившийся совсем рядом. В образовавшейся тишине до ушей долетел перестук копыт и чьи-то крики вдалеке. Всадник?

— Проклятая демоница, она призвала шайтана на помощь! — выругался Амаль, затем толкнул сыновей. — Давайте, мальчики, бросьте камни.

Братья переглянулись: Юсеф поежился, а вот Хазар поджал губы и поднял руку.

— Грязная дочь шайтана, — дрожащим голосом крикнул брат. — Умри!

Булыжник сделал дугу, но буквально в десяти локтях [2] от лица режущий порыв ветра превратил твердую породу в жалкую пыль. Ярко-зеленые искры пронеслись по земле, заржала лошадь и послышался громкий крик, от которого сердце пропустило удар:

— Остановите казнь!

[1] Канна — единица измерения расстояния. Равна 1 метру (прим. автора: данная мера только по миру Терра).

[2] Локоть — единица измерения. Равна 1 сантиметру. (прим. автора: данная мера только по миру Терра).