— Неверная! — крикнул кто-то из толпы, и остальные подхватили. Гул пронесся по рынку с такой скоростью, что даже на другом конце Амррока услышали:

— Грехи смывают кровью! Грехи смывают кровью!

Ком в горле превратился в острый камень, который царапал язык и небо. Не позволил словам пройти дальше хаотичных мыслей, так и остался внутри меня. Охранник подцепил прядь, сильно дернув за кончик, — в глазах помутнело от боли, а с губ сорвался тихий вскрик.

— Красивая ведьма, — он наклонился так низко, чтобы рассмотреть внимательнее мое открытое лицо. Жестокие пальцы переместились на затылок, от резкого движения голова дернулась назад, и где-то хрустнуло в позвонках.

Шипение капитана местной стражи походило на змеиное, сейчас он пугал не меньше гуля. Чудовище хотя бы не понимало, какую жестокость творит. Оно жило с одной целью — жрать. А люди? Глаза наполнились слезами, но я сжала зубы и ничего не ответила.

Не надо бояться, Ясмин. Держись. Будь покорной. Мудрец для всех готовит столько испытаний, сколько человек способен вынести.

Жаль, мантра не работала, и ужас постепенно вытеснял остальные эмоции. Хорошо храбриться, когда ты в безопасности за крепкими стенами родного дома. А вот так, против целой толпы…

Я не осуждала рыжеволосого чужеземца. Кто я такая, чтобы защищать меня? Взгляд Пола принес мне малую толику облегчения. Он сожалел и мысленно просил прощения. Мужчина с другого континента оказался добрее и честнее всех тех, с кем я жила бок о бок восемнадцать с половиной лет. Да, глупо сравнивать, мы из разных народов. Еще глупее ждать, что кто-то рискнет всем ради незнакомой девицы, за которой охотится половина стражников города.

— Добегалась, маленькая дрянь? — ядовитый голос Амаля ворвался в туман бесконечных рассуждений.

Злость, исказившая постаревшее лицо, превратила отчима в уродливое подобие человека. Я знала, что все члены семьи Рашид ненавидят меня и мою мать. Для них Фатима аль Каид была грязной девкой, порченой невестой. Родила от демона, а потом стала супругой уважаемого в городе хранителя библиотеки и всю жизнь терпела бесконечные упреки от матери Амаля. Сам отчим молчал, но всю ярость за случившееся он перенес на ребенка любимой женщины.

Капитан стражников вновь дернул меня за волосы, однако в этот раз я промолчала и перевела взгляд на маленьких братьев за спиной Амаля.

— Хазар, Юсеф, — позвала я мальчиков в надежде, что в юных душах еще не поселилось то зло, которое годами отравляло Амаля.

Чуда не случилось. Молодые ифриты вцепились в джеллябу отца. Быстро же дети забыли, кто укладывал их в одинокие ночи, когда глава семьи запивал горечь утраты вином где-то на задворках города. Или вовсе пропадал неделями в библиотеке, нисколько не заботясь о том, что малышам нужно внимание живого родителя.

— Не смей обращаться к моим сыновьям по имени, ведьма! — рявкнул Амаль. Удар ладони обжег щеку, и я покачнулась, но не упала. Зато капитан отступил, будто наслаждался происходящей сценой.

Как, впрочем, и остальные присутствующие.

— Они мои братья, — плотный кокон сдержанности дал трещину, словно тонкая кожа на губе. Вместе с первыми каплями крови наружу проступили и истинные чувства, которые я испытывала сейчас.

— Ты не наша сестра, — скривил губы Хазар и сплюнул на землю. — Грязная девка!

— Демоница, — пискнул Юсеф, однако не слишком уверенно и довольно тихо.

— Ведьма! Ведьма!

Голосила толпа, чем страшно раззадоривала гуля. Чудовище громко завыло, следом откликнулись сородичи по всему городу. Люди вспомнили о кровожадности этих тварей, потому резко отступили. Буквально единой волной отхлынули, образовав вокруг нас со стражниками полукруг.