К нам же относятся более лояльно. Возможно, дело в том, что у нас нет с собой колонок, ревущих на всё село, но зато есть гитара, с которой мы отправляемся на берег реки и поем сами себе. Для нынешних подростков такое времяпрепровождение – зашквар, стрём, и нас давно записали в разряд старпёров. А мы всего лишь храним ту романтику, которой ещё детьми впечатлились, когда ездили со взрослыми на сенокосы, сборы ягод, кедрового ореха и грибов. Так было классно, уютно и всегда весело. Даже усталость к концу дня, когда ты проклинала всё на свете, и обещала, что больше никогда и никуда не поедешь, улетучивалась, стоило затрещать старым сухим веткам в костре. А уж какая вкусная похлебка получалась в котелке. Мм! Простые доступные ингредиенты, но дома на плите такую не сваришь.

И вот есть Рамиль, которому, казалось, было бы гораздо комфортнее и понятнее в компании местных подростков, но не с нами. Обижаться на меня за картошку и её ботву он почти перестал. Вроде бы… Но всё равно особого участия в нашей компании не принимал, предпочитая сидеть на краю скамьи, которую он назвал палкой, и ковырять веткой кусок земли у костра и сам костер периодически.

Ребята пытались его вовлечь в разговоры, расшатывали меня, чтобы я затянула своего друга-туриста в нашу болтовню, но он всё равно оставался отстраненным.

Но я точно знала, что он слушал всё, что здесь происходило. Не всегда, но Рамиль улыбался, когда кто-то из ребят рассказывал что-то забавное. Почти охотно, иногда выказывая, похоже, свойственное ему пренебрежение ходил с парнями за новыми ветками для костра. Правда, потом со сморщенным лицом сидел и выцарапывал из ладоней несуществующие занозы. Но, всё-таки, казался каким-то отстраненным. Наверное, его высокомерие выходило на новый уровень. Или по икре соскучился. Кто этих мажорчиков знает…

- Готово! – воскликнул Лёха и выкатил из углей у края костра картофелины. – Кто соль брал? Бабонька, на вас вся надёжа!

- Естественно на нас, - фыркнула Ксюша.

- Ага, - согласилась и развернула небольшую скатерть, на которую Ксюша и Лена тут же сложили немного заранее заготовленной провизии: огурцы, помидоры, немного соленого сала, копченого мяса и зелени. – Если бы не мы, то вы эту картошку даже мыть не стали бы.

- А смысл? – усмехнулся Витя. – Она же в костре всё равно обгорит и будет гигиенически чиста. Ни один глист не выживет.

- И зачем я это услышала? – цокнула и вздохнула Лена. – Теперь буду сидеть и думать о глистах, вместо того, чтобы перекусить.

- Думать-то о них не страшно, - поправил Стёпа очки на переносице. – Вот если засвербит в одном место, то тогда уже можно поднимать панику.

- Чё, Ленка, заелозила? – усмехнулся Лёха. – Засвербило?

- Ой, отвалите, а! – закатила девушка глаза. – Фигню всякую несете.

Кажется, сегодня она была раздражена сильнее обычного. Как бы она не пыталась подсесть или прижаться к Рамилю поближе, у нее это не выходило. Рамиль, либо игнорировал её, либо в спешном режиме уходил за новыми ветками, а возвращаясь, садился от нее подальше.

- Пробуй, - подсела я к Рамилю, который смотрел на нас как на дикарей, которые впервые добыли огонь и догадались с помощью него приготовить картошку.

- Это просто кусок угля, - поморщился парень, взглянув на обугленную картошку, которую и перекидывал из ладони в ладонь, чтобы не обжечься.

- Это картошка. Печеная картошка. Очень вкусная, кстати, - подкатила я к нему помягче, так как небольшой укол вины за случай на участке Петровича меня, всё-таки, терзал. – Видишь, как с каким аппетитом народ ест?