Брат вдохновлен и напуган одновременно. Он прекрасно помнит, что скрытый дар вытаскивают с помощью стрессовой ситуации: мага воздуха скидывают с высоты, мага воды топят, мага земли закапывают, а когда, например, у меня подозревали дар огня, пришлось хвататься за раскаленные угли. Семнадцатилетний Славик не отличается героизмом. Да, он хочет настоящий дар вместо своего фальшивого, но желательно без прижигания углями или закапывания в землю.

Кроме хлопот со Славиком приходится возиться с учебой – забирать документы, пересылать их в Уфимскую губернию – и драться с толпой оскорбленных. Их набирается целых пятеро, не считая сомнительного иностранного студента – и это притом, что вызвать на дуэль главу рода может только другой глава рода. Степанов рассказывал, что сейчас их много таких, молодых и горячих – отец того же Воронцова погиб во время теракта три года назад.

Двое дуэлянтов получают свою сатисфакцию, добровольно-принудительно искупавшись в Грибоедовском канале. Вылезают мокрые, но не сказать чтобы очень злые. Остается ощущение, что меня просто прощупывали. Возможно, хотели ткнуть носом, как котенка, но не собирались всерьез причинить вред.

Еще трое, включая Воронцова, никак не могут определиться с временем и местом дуэли. Присылают секундантов по второму, третьему кругу, пока я не решаю плюнуть на все пожелания и не назначаю всем у моего дома. Не придут – их проблемы. Придется, значит, ждать следующего оскорбления.

За всеми этими хлопотами как-то забывается прощальная улыбка светлости, его просьба слать телеграммы на Главпочтамт и обещание позвонить мне, как только будет возможность. Спустя три дня после его отъезда получаю телеграмму, что он добрался, и все хорошо, в ответе рассказываю про Славика и моих дуэлянтов – и наступает недельная тишина.

Что можно успеть в чужом городе за неделю? Особенно когда твое задание звучит как «присматривайтесь»?

Я понимаю, что серьезно недооценила таланты Степанова, когда ко мне вдруг приходит маленький неприметный господинчик в сером костюме. Сначала становится в дверях, нервируя квартирную хозяйку, потом проходит в комнату и сухо рассказывает:

– Михаил Александрович в больнице, без сознания. Состояние тяжелое, Его Императорское Величество распорядился приобрести вам билеты. У десять минут на сборы, и я отвезу вас в аэропорт.

Коротко, четко, ясно. И страшно.

На языке вертится пара слов из нашего великого и могучего. Короткая и емкая характеристика уродов, добравшихся до Степанова в далекой Уфимской губернии. Но это потом – сейчас я хочу узнать подробности.

– Что именно с ним случилось?

– Сегодня утром его вытащили из петли.

Я все-таки выдаю парочку непарламентских выражений, пока бегу собирать вещи. И добавляю про то, как быстро его светлость обновил рекорд покушений. Неделя в Бирске! Всего неделя! Вариант, что он побежал вешаться сам, я даже не рассматриваю.

Усы неласкового гонца недовольно топорщатся, пока я собираюсь. Ничего полезного он не рассказывает. Телеграмму, где сообщили о случившемся, он даже не видел. Его дело – получить указания, причем даже не из первых рук.

Собравшись, набрасываю записку Марфуше и Славику, передаю через квартирную хозяйку. Как прилечу, постараюсь позвонить. Домашнего телефона тут нет, будем связываться через Главпочтамт.

Сумка, деньги, документы, немного вещей. Потом машина, аэропорт. Гражданская авиация в этом мире развивается чуть медленнее, но для императорской семьи все доступно. Ближайший аэропорт – бывший военный аэродром Шагол под Челябинском, потом нужно сесть на поезд до Уфы, и оттуда уже как-то добираться до Бирска.