– Ладно. Я пойду, Элеонор, – брала меня досада.

– Если хочешь увидеть Маришку, она в местной библиотеке, – не подозревала Элеонор о том, что не стоило мне этого говорить. Я бы улетел и не возвращался, но местная библиотека располагалась на улице за поворотом. Так близко. – Она ведь, пока тебя не было, семинарию для девочек окончила, – добавила жена Аллена. – Привыкла в библиотеке время проводить.

От книжных стеллажей пахло старинными рукописями, высохшими чернилами, кожаными переплетами и лакированной древесиной.

Теплым летним вечером жители Гелиодора не спешили в тихий библиотечный мир.

Я легко нашел Маришку по запаху. Запаху морской соли и озерной ракушки. За те несколько лет, что прятался, ее запах не изменился. И для меня ничего не изменилось. Она выйдет замуж, родит детей, состарится и умрет, а я испытаю новую сильную эмоцию, испытаю пустоту жизни без нее, и моя чешуя окрасится в новый цвет. Страдание.

Она склонилась над объемистым фолиантом, водила тонким пальчиком по крючковатым строчкам. Непослушные черные прядки густых волос рассыпались по плечам. Нежная кожа казалась бледнее прежнего. Маришка выросла. Превратилась в изящную девушку с женственными формами. В помещении веяло прохладой. Не замерзла ли в тонком иссиня-черном сарафанчике?

Только что увлеченная чтением, она вдруг встрепенулась, оторвала от книги взгляд и тотчас столкнулась с моим.

Мог ли я когда-либо предположить, что меня приворожит взгляд человечки? Мог ли желать, чтобы смертный не отводил от меня своего взора? Нет. Не предполагал и не желал. До тех пор, пока не наткнулся на терпящий бедствие экипаж в буковом лесу.

– Эдмун…, – выдохнула она радостно, счастливо даже. – Где же ты был? Я беспокоилась о тебе, – как и прежде, стремительно приблизилась Маришка ко мне и порывисто обняла. Ничего не изменилось. Только она стала старше. А ее уникальный запах усилился, заставлял мои ноздри раздуваться гораздо сильнее обычного.

– Беспокоилась?

– Очень. У тебя рубец на плече, – заметила она некрасиво стянувшуюся рану.

– Ты помнишь, что его не было?

– Эдмун, тебя сложно забыть. Ты слишком заметный, – улыбнулась Маришка. – И так и не сказал, где пропадал.

– Навещал родителей. Остался с ними на некоторое время. Ну…, а ты, что делала? Твоя мама сказала – училась.

– Ага. И болела.

– А что твой жених? Меж вами по-прежнему все гладко?

Лицо Маришки озарилось, в глазах цвета ясного неба промелькнула мечтательность.

– Его повысили по службе. Лирт теперь завидный жених.

– Маришка, это ты завидная невеста, – поправил локон, лезший ей на глаза. – Твой отец начальник гарнизона.

– Это да, – доверчиво взяла она меня под руку. – И папа, наверное, уже вернулся домой. Я точно знаю, он будет в восторге, что я тебя приведу.

Аллен действительно обрадовался. Как и я ему. Командор теперь немного прихрамывал на левую ногу, а на трофейной стене в кабинете прибавилось оружия.

Проболтав более часа о всяком разном, я засобирался домой и все ж не выдержал.

– Аллен, отдай мне свою дочь.

– Эдмун, я не забыл, что являюсь твоим должником, – медленно, с расстановкой произнес он каждое слово. – И ты знаешь, как тепло отношусь к тебе. Но только не моя дочь. Не проси. Я сейчас сам прошу тебя, как твой друг.

– Не буду просить, – представил Маришку в объятиях другого. Спалить бы ее жениха. Картинка, вызывающая ярость и гнев, сменилась на другую – Маришка в моих объятиях. Мертвая… – Не буду просить. Обещаю. Извини, Аллен. Скоро в твоем доме свадьба. Я тебя поздравляю.

Уйти сразу не удалось. На крылечке меня перехватила Маришка, потащила в сад, где, как и прежде, можно было укрыться, не прячась вовсе. Сплошные заросли из спутавшихся декоративных кустов и садовых цветов.