Известно, что нет ничего страшнее для аристократки, чем гнев родителей. Вот и Аринна не стала исключением. Побелев от сдерживаемого гнева и страха одновременно – похоже, устав Академии она даже не открывала – красотка отступила, оставив после себя ядрёный дух смеси нашатыря и какого-то тяжёлого цветочного парфюма.

Веста упала в кресло, как марионетка, у которой перерезали ниточки.

Встретилась взглядом с изумлённой и восхищённой Каро. И наконец выдохнула.

8. -7-

Лекса

Выпотрошенный труп обнаружили ранним утром первые торговцы, пришедшие на рынок разложить свой товар.

То, что раньше было средних лет мужчиной с залысинами, в неброской, но дорогой одежде, кто-то живописно разбросал по базарной площади. Кишки поблёскивающей лентой свисали с фонарного столба, голова дерзко подмигивала перекривившимся в судороге глазом с деревянного прилавка, за которым Молли Брауншвейг обычно торговала колбасой.

Собственно, на её вопль и прибежали первые, уставшие после ночного дежурства и бдевшие из последних сил полицейские. Обозрели происходящее, помянули добрым словом чью-то мать, и ещё несколько родственников и животных за компанию.

Трое остались охранять периметр от всё увеличивавшейся толпы горожан, один побежал за подкреплением.

Среда – день рынка. Это знали все в Алмире, как и то, что рыночные цены весьма выгодно отличались от цен магазинов и бакалейных лавок. Поэтому на базарной площади сегодня ожидался практически весь город.

С трудом сдерживающим любопытствующий народ полицейским заранее было не по себе.

Начальство и подкрепление явились в рекордные сроки. Площадь оцепили живым щитом, свидетелей – первых продавцов, обнаруживших этот ужас – пригласили на допрос в ближайший трактир, заставив хозяина, сонно потирающего глаза, открыть его в столь неурочный утренний час.

Люди, напирающие на цепь полицейских в извечной жажде увидеть и узнать побольше, активно переговаривались. Происшествие с каждой минутой обрастало новыми леденящими кровь подробностями. Убитых было уже не один, а минимум трое, внутренностями оказался усыпан весь рынок, а виноваты во всём, естественно, оказались вампиры.

Ну а кто ещё может быть виноват, когда дело касается крови и внутренностей?

Неизвестно, кто первым высказал эту светлую мысль, то ли ретивый полицейский слишком громко озвучил рабочую версию, то ли экзальтированная, начитавшаяся модных романов дамочка предположила вслух. Но мысль нашла отклик в сердцах горожан, и толпа забурлила всё ожесточённее.

– Не вампиры это! – усталый, но громкий женский голос заставил стражей порядка оглядеться.

К ним сквозь давку пробиралась невысокая, закутанная в плащ фигура.

– А тебе почём знать? Может, ты сама вампир, с чего кровопийц защищаешь? – не менее громко ответил кто-то похрабрее из толпы.

И окружающие согласно загомонили. Толпа надавила на цепь полицейских, грозя прорвать кордон.

Лекса поднырнула под сцепленные руки охраны, показав значок королевской секретной службы. Запрыгнула на ближайший прилавок, сбросила капюшон и обвела толпу суровым взглядом, добавив чуток силы. Люди отступили на полшага, испугавшись нечеловеческих глаз.

– Вампиры кровь не пьют, тёмный вы народ. Шли бы вы по домам, а то мне вот твоё лицо, например, очень кажется подозрительным. И твоё тоже. Не забрать ли мне несколько человек на допрос к королевским дознавателям? – очень громко и задумчиво протянула Лекса.

Толпа сбавила давление на полицейских, а через несколько минут рассосалась вовсе. Попасть к королю в темницы не хотелось никому.