***

Когда патрициана проснулась, на сад уже упала тьма. Небо снова затянули тучи, и хлынул ливень.

— Хорошая хозяйка в такую погоду собаку из дома не выгонит, — услышала она голос Лемеры и дёрнулась. К счастью, оказалось, что кто-то заботливо укрыл её покрывалом, вот только кто?..

— Я волновалась, — ответила гетера на её вопросительный взгляд, и в который раз Велена подивилась, как умеет подруга понимать её без слов, — мне неспокойно, когда я знаю, что за стенкой от тебя сидит Сант, а ты спишь.

— Да, — согласилась Велена и потёрла глаза, — мне тоже.

«Спасибо», — повисло в воздухе невысказанное, но наверняка понятое. Ведь Лемера всегда понимала без слов.

Велена встала, накинула на плечи тунику и размяла плечи. Затем выглянула в окно. Близилась полночь. Что-то в словах Лемеры её напрягло… «Ах ты, проклятье…» — пронеслось в голове.

— Хорошая хозяйка, — Велена растянула губы в улыбке, будто приходилось смеяться над совсем невесёлой шуткой, — собаку, говоришь… Норен вернулся?

Впрочем, ответ ей не требовался. Если бы Норен был в доме, сейчас он сидел бы здесь, у двери. Как верный пёс.

Лемера не ответила.

— Лери… — сказала Велена тихо, опускаясь на корточки перед ней и заглядывая в глаза, — ты, наверно, слушаешь новости из города…

Лемера уставилась на неё широко раскрытыми глазами. Ни Велена, ни кто-то другой не называл её так. Хотя она, пожалуй, хотела бы.

— Торговка фруктами приходила, что-то сказала, — ответила она механически.

— Лери… — мягко продолжила Хейд, — про казни… ничего не говорила?

Лемера покачала головой.

— Про колодки или бичевание?

— Нет-нет, всё тихо, — она вдруг поняла, к чему клонит Велена, и закусила губу.

Патрициана облегчённо вздохнула, но напряжение всё ещё не спало.

«Если меня не будет час, считай, что Лемера теперь только твоя проблема, патрициана», — вспомнилось ей вдруг и Велена горько усмехнулась. «Да уж. Эта проблема сидит передо мной и лопает инжир. А вот где тебя носит, проклятый крылатый?»

Велена потёрла глаза.

***

Удар следовал за ударом. Все они вместе сливались в пелену постоянной боли. Это было не страшно. Это было как комар, зудящий над ухом — раздражающе, но привычно.

Рана на спине не беспокоила. Норен знал, если приблизится смерть, они вытащат стрелу и вылечат его. Только так они смогут мучить его снова. Дни, ночи, ещё дни…

Норен думал об этом и улыбался как безумный. Как шут, к лицу которого насмерть прилипла улыбка. И эта улыбка раздражала их. Особенно Вентильо.

Первые часы энтари не отключал заклятье подчинения. В висках не стихал гул тысячи труб. Металлический обруч сдавливал лоб. Потом патриций устал. Боль стала слабеть и, наконец, исчезла совсем. Но стоило вздохнуть с облегчением — ударила с новой силой.

Норен понял задумку. Он расхохотался. Теперь Флавий будет экономить силы. Патриций понял, что к боли легко привыкнуть. Он будет вызывать её тогда, когда пленник не ждёт.

«Пленник… опять… какое однообразие…»

— Паршивая варварская тварь.

Норен улыбнулся бы ещё шире, но мышцы лица и так свело судорогой.

— Предал… как предал и крылатых когда-то. Ты продажная шлюха, Помпейский пёс. Чем тебя подкупила этот сука Хейд?

Норен молчал. Слова не требовали ответа.

— Я слышал, командорша завела себе вместо собачки уродливого крылатого. Об этом зудит весь двор. Но не думал, что речь о тебе, — Вентильо плюнул, целясь Норэну в глаз. Почти попал. Норен подергал руками, плотно связанными за спиной. Может, если будет время, он сможет перетереть верёвки… все-таки это не цепь.

— Все удивляются, как это она позволяет себя трахать такой дряни. Хотя Хейд всегда считали сумасшедшей. Всё молчишь?