Дайнэ отвернулся и подошёл к зубцам. Он смотрел сейчас не в сторону Рима, а на восток. Туда, где простирались степи, полные незнакомой жизни — а может быть, и вовсе пустые. Он думал о том, что в тех землях, возможно, его сердце и сердца всех, кто пережил эту войну, обрели бы покой.

Всех, но не тех, кто все прошедшие годы поддерживал его. Кто служил его опорой. Кто умирал, повинуясь его приказам. Тех, кто теперь ждал не просто свободы — награды за пролитую кровь.

— Война с Римом ещё не окончена, — произнёс он. — Рано загадывать, что будет потом.

Киере смиренно склонил голову.

— Я это осознаю. Мы — осознаём.

— Я надеюсь, вы осознаёте и то, что воля наарэ — закон.

— Осознаём, — Киере отступил на шаг назад. Потом снова чуть поднял голову и глаза его сверкнули в лучах рассветного солнца. — Надеюсь и наарэ осознаёт, что нет его воли без катар.

— Осознаёт, — признал Дайнэ. — Но и воля намэ имеет значение. Я не собираюсь отказываться от неё.

Киере молчал.

Он был из тех, кто не видел Короны Севера никогда. Из тех, кто сражался не за совет — сражался за него. Своего наарэ. Своего отца — потому что все они, выводок Чёрного Крыла, были плотью от крови его.

Для него, рождённого пламенем и войной, намэ Короны Севера была сродни божеству — богине, которой следовало оставаться на небесах, а не ступать по земле.

И возвращение Лиры напугало бы его, если бы Киере знал, что такое страх. Он не понимал какое место должна занять эта слабая, истерзанная пленом талах-ар в его сердце и в его душе. Талах-ар, которая хотела вовсе не того, чего хотели они все.

— Каким будет твоё решение, наарэ? — сухо спросил он.

Дайнэ кивнул собственным мыслям.

— Намэ хочет, чтобы мы отыскали Храм времён. Это место будет полезно нам и для победы в войне, и для возрождения Короны Севера.

Киере молчал. Перспектива возрождения Короны Севера была ему безразлична. Он также не сомневался и в победе в войне — теперь, когда их народ снова был един и крепости накрывали своей тенью один город за другим.

— Я пойду с ней, — продолжил Дайнэ тем временем.

Киере всё ещё молчал.

— Вы будете действовать так, как оговорено, — продолжил Дайнэ не оборачиваясь к нему. — Пусть Рим падёт. Пусть ни одного патриция не останется в живых.

Киере склонил голову, подтверждая, что услышал приказ.

— Они уничтожали сами себя, — сказал он. — Но мы завершим то, что они не сделают по своей воле.

— Управление крепостью оставляю на тебя. Талах-ар закончили восстанавливать систему связи?

— Пока нет, — с искренним сожалением Киере качнул головой. Возможность переговоров с командирами других крепостей была бы очень полезна в бою — но оказалось, что возродить прежние знания не так легко.

— Жаль, — согласился Дайнэ. — Способ переговариваться с агентами внутри Рима ты найдёшь. А мы… Что ж, будем надеяться, что в наше отсутствие всё пройдёт хорошо.

Дайнэ кивнул собственным мыслям.

— Я должен сообщить ей, что всё готово, чтобы выступить в поход, — мягче сказал он и двинулся вдоль стены к башне, где обитала Лира.

— Наарэ… — окликнул его Киере, когда тот уже готов был захлопнуть дверь за спиной.

Дайнэ обернулся и вопросительно посмотрел на него.

— Вас… не смущает… что мы… обманываем её?

Мягкость слетела с лица Дайнэ в один миг.

— Талах-ар обманывали нас всегда. Мы только научились у них.

Он захлопнул дверь и скрылся в темноте.

***

Мягкие пальчики прошлись по нежной коже возле самого уха, и Антарио протяжно застонал, не желая просыпаться.

Проклятой Линарэ как будто вовсе не требовался сон. Они оба свалились всего лишь пару часов назад, и поскольку до дежурства оставался почти целый день, Антарио надеялся отоспаться — хоть раз впервые за весь прошедший месяц.