— Здесь спрячемся? — Кирилл заставил коня перешагнуть ограждение у обочины. — Или дальше уйдем, в лес?

— Здесь.

По голосу Германа сложно было разобрать, удивился он боевой готовности спутника, или озадачился. Но, как бы там ни было, присоединился к Кириллу. Они замерли за ограждением.

— Может, пронесет, следов не увидит, — прошептал Герман. — А может, и вовсе не по нашу душу.

Кирилл с надеждой кивнул. Ему очень хотелось верить, что это кто-то из адаптов не утерпел и скачет встречать их с Германом. В направлениях не ориентировался, диагноз «топографический кретинизм» Олеся в свое время поставила ученику безоговорочно, и искренне считал, что Герман везет его к Дому. Но скоро, по стуку копыт, понял, что всадник следует им вдогонку, а не навстречу.

Наездник — расплывчатая фигура в комбинезоне — пролетел было мимо, но поодаль остановился. Увидел, вероятно, что две цепочки следов закончились. Повернул обратно.

Кирилл напряженно застыл. И едва не подпрыгнул, услышав знакомое чириканье.

— Свои, — облегченно выдохнул он.

— Вижу. — Жеребец Германа перешагнул отбойник. — Чего тебе?

— Сталкер! — Теперь и Кирилл узнал седока. — Привет! Ты как здесь…

Рэд на приветствие не ответил. Он Кирилла будто бы и не заметил. Осадив коня возле командирского, заглянул Герману в закрытое капюшоном лицо. Начал без предисловий, тяжело дыша после скачки:

— На обмен везешь?

6. Глава 6. Недалеко от Ногинска. 23 дня после возвращения. Рэд

Когда Герман с бойцами, сопровождавшими его во Владимир, вернулись домой — пустые, без Джека, Олеси и Гарри, — командир объяснил, что Толян потребовал выкуп. Какой — не уточнил, объявил, что займется этим сам, а собравшимся адаптам велел расходиться, время позднее.

Приставать к усталому Герману с выспрашиванием подробностей Рэд в то утро не рискнул. А назавтра специально встал пораньше — хотел и расспросить Германа обо всем, и как-нибудь аккуратно ввернуть, что сам он, когда подлечится, собирается в Вязники.

Будить командира не стал. Сел на перила террасы, поджидая, пока Герман проснется и выйдет — о его привычке подниматься ни свет ни заря и в любую погоду обливаться у колодца ледяной водой только ленивый не знал.

Но вместо Германа из Дома вышла Инна, непривычно хмурая. Увидев Рэда, нахмурилась еще больше:

— Чего тебе?

— С командиром поговорить хотел. Встал он?

Инна отвела глаза.

— Встал. Уехал уже.

— Куда?

— На кудыкину гору! Мне не доложился, я спала. Проснулась — нету.

— Ясно. — Рэд, подумав, соскользнул с перил.

Ясности, куда подевался Герман, не было ни малейшей, но и продолжать расспрашивать Инну тоже определенно не стоило.

— Чего хотел-то? — прилетело ему в спину.

Рэд мотнул головой:

— Да ерунда. Потом зайду.

Подумав, он двинулся на конюшню. Зачем — даже себе не смог бы объяснить.

Не нравилось ему происходящее, и все тут! И отсутствие Германа, и раздраженно взвинченная, вместо приветливо-улыбчивой — а улыбалась она всегда, даже ранним утром, — Инна…

Стойло Бурана, вороного любимца Германа, ожидаемо пустовало.

— Уехал, — подтвердил чистящий стойло конюх.

— Давно?

— Без понятия. Я только пришел.

Рэд задумчиво покивал. И тут заметил, что пустует еще одно стойло, смирной скромняшки Любавы.

— А Любава где?

— Дак, видать, тоже Герман забрал… А ты-то чего в такую рань подорвался?

Отвечать Рэд не стал. Пронзило вдруг нехорошей догадкой, и стало не до болтовни. Он быстро двинулся к выходу из конюшни.

Во дворе присел на корточки над оставшимися в грязи следами подков.

Так и есть — почти смыты дождем, если не приглядываться, то и не увидишь. Не один час их заливает, и даже не пять — дождь ведь то начинался, то стихал… Догадка стремительно перерастала в уверенность, картина складывалась до отвращения простая и логичная.