— Пробовали, император, — выдохнула. — Поэтому проявите благоразумие и не идите путём тех, кто горько пожалел.

— Я снова император?

— Теперь да! — выдохнула.

Он развернул меня и покрутил, подол платья взметнулся, скользя по щиколоткам.

— Да брось, Юниль, ты уж слишком зла. Что же я такого сделал? Это всего лишь танец.

— Я сказала вам «нет», император, — во мне пробуждалась непонятная злость. — Я не ваша подданная. Вы не имеете права меня к чему-либо принуждать. Никто не имеет!

— А я не принуждаю, — его глаза наполняла тьма. — Я всего лишь хотел танцевать с тобой, но ты помахала перед моим носом своей заполненной карточкой, отдав другому два вальса.

— Да я бы и этот Олсену отдала, — усмехнулась, глядя ему в глаза. — Если бы вы его нагло не присвоили!

Его лицо стало неожиданно злым. Таким Льюиса я ещё не видела.

Что-то тихо процедив, он вдруг с силой притянул меня к себе, чуть ли не вжимая в свою грудь. Его пальцы стиснули мою ладонь не больно, но всё же непозволительно крепко.

— Льюис... — пропищала я.

— Значит, всё же Льюис! — его губы изогнулись. — Это радует.

Музыка продолжала литься. Правда, я больше вслушивалась в своё несчастное сердечко, которое билось как в последний раз. Сгорала в объятиях такого родного чужака. Его руки... Дыхание в моих волосах.

Боги, как выдержать это? Как не выдать предательскую дрожь в теле?

Я же ведьма! Мне никак нельзя влюбляться. Нельзя!

Его рука сместилась с моей талии выше. Вздрогнув, я скользнула ладонью с его плеча на грудь и резко сжала ткань сюртука в кулак.

Льюис тут же поймал мой возмущённый взгляд и приподнял бровь, будто не понимая, в чём дело.

— Ты такая милая, Юниль, — его губы искривились в улыбке. — Невинная. Но глаза пылают. К чему бы это? Такая прекрасная ночь, не правда ли? Не время злиться, — его голос, бархатистый и насмешливый, скользнул по моему уху, обжигая кожу. Будто желая ещё больше вывести из равновесия, он крепче прижал к себе.

Приличия? Да мы просто втоптали их в эту паркетную доску. На нас таращились уже все, включая, к моему удовольствию, Сабрину и Дару.

Хоть какая-то приятность.

— Ночь была вполне сносная, пока вы не испортили её! — отрезала, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Я сказала тебe «нет», Льюис. Сделай милость — услышь это. И ночь ещё может стать лучше, если некоторые орины перестанут злоупотреблять близостью, которой им не давали.

— Это ты об Олсене? Да, наблюдал за вашим танцем, — Льюис важно кивнул. — Так смело с его стороны тянуть руки к той, что ему точно не принадлежит.

24. Глава 22

— Я не вещь! — произнесла с нажимом. — Не смей говорить обо мне в подобном тоне, Льюис.

— А я никогда тебя вещью и не считал, Юниль, — он усмехнулся и выдохнул, я почувствовала это щекой. — Хотя, признаю, мне не стоило подобным образом возобновлять наше общение. Просчитался, хотя все и поправимо.

— Не стоит утруждать себя вежливостью, — мягко перебила его. — Это первый и последний раз, когда я изволила приехать к вашему двору. Оказывается, то, что я здесь желала найти, просто не существует. Так что можете и вовсе не замечать меня. Займитесь иными девушками.

— Не нужно мне указывать, Юниль, — он снова начинал злиться. — И нет... Я не позволю тебе игнорировать себя. Я просто не желал, чтобы ты, как и раньше, видела во мне лишь друга.

Он тяжело задышал, словно признался в том, в чем не должен был.

— Я удовлетворю вашу просьбу, император, — снисходительно кивнула. — Вы мне никто. Так вам будет лучше?

Улыбнулась, а у самой щеки запылали. И непонятно, то ли от волнения, а то ли от желания взять садовую лопату и как хряснуть по его темечку, чтобы опустить с небес на землю, да прямо задом в мягкий песочек.