Распаковываем с Машей елку, ставим на подставку. Распушаю ветки.

– Бошая… какая, – Маша рассматривает елку с открытым ртом. – Тута кофетки, – указательным пальцем перечисляет свои желания, – сюда зайку, кояску, тапоцьки розовые с пуфком, сумоцьку, мифку.

С таким деловым видом, чтобы обязательно все ее хотелки под елку уместились.

– Хочешь конфетку?

– Хотю. Дай. Тока маме не говои, – шепчет мне и машет головой из стороны в сторону.

На полке где-то была коробочка, которую нахожу, распаковываю и открываю перед Машей.

Ромашка тут же берет конфету и сразу в рот. Прыткая девчушка. Жует, довольно облизывая губы. Я не особо люблю сладкое, но она так вкусно ест, что я тоже закидываю в рот одну. Маша вытирает шоколадную руку о себя, оставляя на пижаме коричневый след.

Мария достает коробки с шарами. П****ц, сколько мы их купили. Я после Нового года Маше это все подарю. Мне зачем это все?!

– Какой касивый… – она смотрит на переливающийся золотом шар, как на бриллиант. Может, надо не украшения дарить, а новогодние шары?

Усмехаюсь про себя.

Маша цепляет на нижние ветки шары. Я не вмешиваюсь. Пусть делает, как ей нравится. Хоть все шары на одну ветку пусть весит.

Дзинь!

По комнате эхом разлетается звон разбитого шарика.

В комнате повисает тишина, Маша смотрит на разбитый шар.

– Тою маааать…, – выдает Маша, и я сначала опешиваю от ее выражения, а потом начинаю смеяться.

– Дай пять, – подставляю ладошку Маше. Она смотрит испуганно, не понимает. – Поднимай ладошку, – слушается, – и бей по моей.

Маша как залепит.

– Моя девочка, отличный удар, – подмигиваю ей. – Давай сюда, на диван, надо тут убрать все, – поднимаю Машу и сажу на диван.

– Маме тока ни говои, – вытягивает трубочкой свои шоколадные губы и преданно смотрит в глаза.

– Что маме не говорить? – оборачиваемся синхронно с Машей на голос Вари.

– Твою мать, – у Вари такого взгляда разъяренного не было, даже когда она ко мне в офис пришла.

Я поджимаю губы, сдерживая смех.

– Ты с ума сошел?! – Варя подходит и пробует Машины ноги. – У нее ноги ледяные. Она заболеть может.

– И? Я тоже босиком, – поднимаю ногу и показываю голую ступню. – Нормально тут.

– Нормально тебе… Только о себе думаешь. – Ты зачем ее конфетами накормил с утра? Она теперь есть ничего не будет, аллергия может начаться. – Варя с влажными салфетками вытирает Маше щеки. – Ты не знаешь, что нельзя сладкое на голодный желудок?

– Не знаю. Я тоже съел конфету, ничего, все норм.

– Вредно для здоровья есть сладкое до нормальной пищи.

– Можно подумать от одной конфеты столько вреда?

– Маш, ты не могла меня подождать? – Варя оттирает грязное пятно на пижаме. – Зачем полезла в шары эти?!

Маша растерянная стоит. Мама ругает, а я вроде разрешил.

– Да ладно, подумаешь, шарик разбили. Там их много.

Поднимаюсь, собираю крупные осколки.

– Маша, нельзя есть одни конфеты, я тебе уже говорила. Поела кашу, потом можно и конфетку, а не одни конфеты на завтрак, обед и ужин.

Я оборачиваюсь к Маше и, пока Варя не видит, киваю на шкаф и подмигиваю. У нас там еще осталась заначка.

– Бл***!

Вырывается само, когда чувствую резкий укол в палец.

– Рома! Тут ребенок! – Варя оборачивается ко мне, смотрит на руку.

– Черт! Маша, сиди там. – Варя оставляет ребенка и ко мне.

Поднимаюсь. Я за годы уже выработал привычку не смотреть. Но, блин, не представлять то, что сейчас вся кровь из меня вытечет, сложно. И картинки из прошлого вырываются как лава из вулкана .

– Давай мне. – Забери осколки и тянет мою руку к себе.

Теплые губы касаются места пореза. Языком проводит по коже. Капец как это выглядит. Я уже и не думал, что когда-то вот так близко окажется рядом.