Он тыкался лицом в мрамор и плакал. ОН казался мне измождённым горем стариком, и меня саму ослепило жалостью и пониманием, что с этим человеком и его любимой произошло что-то ужасное. И он безумно тяжело переживает свое горе.

Но как…как жалеть это животное, ведь он на самом деле ужасен? Ведь он отобрал меня у моей семьи и как вещь держит в своем доме…вещь, похожую на вот эту статую. Он никого и ничто не жалеет. Использует меня и мучит… и будет мучить и дальше.

– Знаешь, что с ней сделали?

Он вдруг посмотрел прямо на меня, и я отшатнулась, отползая от него назад.

– Ее сожгли и закопали живьём. Разодрали на куски и погребли под тоннами земли. От нее не осталось даже молекулы, не осталось и куска мяса, чтоб я мог его похоронить.

Как же мне хотелось бежать, как же хотелось перемахнуть через забор и мчаться куда глаза глядят от этого больного и раненого зверя. С черными страшными провалами глаз он был похож на демона. И вдруг потянулся ко мне и сильно схватил за волосы, заставил упасть на колени.

– Трясешься, боишься меня, хочешь знать, зачем ты здесь? Ты здесь, чтобы я не сошел с ума! Ты будешь моей дозой героина, и я хочу, чтобы ты была похожа на нее как две капли воды.

Он грубо ткнул меня лицом в камень разбивая мне губы.

– Ты сыграешь ее мне, притворишься ею. Будешь делать, как я скажу, но никогда мне ее не заменишь…ты гребаный, выкупленный суррогат, поняла, зачем ты здесь? Отвечай? Ты поняла, что ты просто жалкая, никчемная копия, и только попробуй меня разочаровать – от тебя тоже не останется куска мяса!

– Не надо…мне страшно, мне очень больно. Отпустите меня, пожалуйста.

– Больно? – взревел он и ткнул меня лицом снова, но уже в землю. – Что ты знаешь о боли? Это ей было больно, это ее тело разрывало на части…это ее жрали черви, пока я…пока я оставался живым.

Боже, как же жутко его слышать. Меня трясет, и я сама плачу от боли и от ужаса… и даже от жалости к этому сломанному монстру. Он отпустил мои волосы и упал на спину, на него лился дождь, а он лежал и смотрел застывшим взглядом прямо в небо, а потом заорал:

– Будь ты проклято! Небо! Проклятоооо! Проклятооо! Ты украло ее у меня! Гори огнем! Проклятая бездна!

Я убежала оттуда, закрылась у себя в комнате, подвинула к двери кровать, стул, забаррикадировалась и села у стены. Меня трясло от ужаса и от понимания, что я попала в жуткие лапы больного на голову маньяка… а еще понимание того, что я похожа на ту…на ту женщину, и понимания, зачем меня на самом деле сюда привезли.

Я просидела вот так несколько часов, ошарашенная, прибитая всем этим жутким зрелищем. Но надо приходить в себя. Если я хочу выжить в этом жутком доме, мне придется приложить к этому все усилия. А выжить я хочу. НЕ для того погибли мои родители, чтобы я похоронила себя на дне бездны.

За окном стих дождь, и теперь я слышала, как стекала вода с крыши и проносились ручьи под забором. Мои ноги исцарапаны розовыми кустами, покрыты грязью, руки черные от земли, ночнушка подрана в хлам. Окно спальни приоткрыто, и мне стало холодно. Я захлопнула створки и поплелась в ванную смывать грязь…От мысли, что мне придется провести в этом ужасном доме очень много времени, стало не по себе.

Но и выбора у меня особо нет. Может быть, позже я подумаю над тем, как мне остаться в живых и покинуть этот дом, как уберечь своих близких от монстра и расправы.

Смыв с себя всю грязь, высушив волосы, я спустилась вниз, и меня чуть не стошнило от доносящегося оттуда запаха перегара, пота и крови.

Он сидел на полу возле камина, окруженный пустыми бутылками. Рубашка распахнута на груди, и я в ужасе вижу, как посередине зияет жуткая рана. Не сразу мне удалось понять, что это буква…вырезанная ножом и вывороченная мясом наружу.