– Ты спишь с другим мужчиной, – напоминаю я ей. – Например, пока мы разговариваем.

– Мы просто друзья.

– Ага, друзья, как же, – бормочу я.

– Ты не оставляешь мне выбора! – кричит Ева, и ее голос внезапно срывается. – Ты разорвал мое сердце в клочья, Зак. Я просто пытаюсь выжить.

Я потираю лоб в месте, где уже начинает болеть голова.

– Чушь собачья, Ева. Хватит уже пытаться задеть меня.

– Потому что ты сводишь меня с ума! Я не знаю, как еще до тебя достучаться. Ты просто уничтожил нас. Снова!

– Я пытался, Ева, – говорю я, хотя знаю, что уговаривать ее бесполезно. И глупо. Это все равно что согласиться еще раз прокатиться на сломанных американских горках, кабинки которых вот-вот слетят с рельсов. – Я пытался, но у меня ничего не вышло. Все кончено.

Ева моментально перестает ныть, и ее голос снова становится жестким.

– Как скажешь, Зак. Если ты так считаешь. Твое право. Это наша жизнь.

– Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. – Я делаю глубокий вдох. – Слушай, давай постараемся вести себя цивили…

– Я хочу этот дом.

– Ладно. Мне плевать на дом. Забирай.

– Потому что обладатель множества наград Зак Батлер просто купит еще один особняк за десять миллионов долларов через два дома от него? Знаешь ли, я не нуждаюсь в благотворительности. У меня все прекрасно.

– Господи Иисусе, – бормочу я. – Я просто пытаюсь все решить максимально просто. Забирай дом и все, что в нем есть, но… – Я делаю глубокий вдох. – Верни мне кольцо.

– Какое кольцо?

– Помолвочное кольцо. Кольцо моей прабабушки.

Повисает молчание.

– То, которое я тебе подарил в Йосемити, – нажимаю я.

Когда впервые сделал ей предложение. Самое искреннее. Не то, что позже, на Майорке, о котором ты мечтала, с огромным бриллиантом и профессиональными фотографиями для журнала People.

– Ева?

– Я не знаю, где оно, но…

– Ты его потеряла? – Головная боль усиливается в несколько раз. Такой поворот событий даже меня удивляет.

– Я его не теряла, – огрызается она в ответ. – Оно где-то есть, вместе со всеми моими украшениями.

Я спрыгиваю с дивана и направляюсь обратно в нашу спальню.

– Послушай, мне нужно идти, – говорит Ева. – В отличие от некоторых, Лорэн обо мне заботится. Он берет меня с собой в небольшое путешествие. Ради моего ментального здоровья. Будешь в городе через неделю или около того?

– Нет, – отвечаю я, заходя в нашу зеркальную гардеробную размером с небольшую спальню. На стороне Евы – дизайнерская одежда и огромный туалетный столик, заваленный духами, лосьонами и украшениями, большинство из которых купил для нее я.

– Ах да, у тебя же «Оскар», – усмехается она. – Боже упаси, чтобы ты упустил возможность стать объектом всеобщего внимания и обожания.

– Ага, я такой, всеобщий любимчик, – бормочу я, роясь в ее вещах. – Собираюсь на очередную съемку на Аляску.

Она фыркает.

– И ты даже день не можешь выделить на то, чтобы вместе сесть и все обсудить?

– Напомни мне еще раз, кто собирается в отпуск с ублюдком-модельером?

– В данном сценарии ублюдок не Лорэн, – огрызается она. – Ему действительно на меня не наплевать…

– Я вешаю трубку, Ева. Как только ты скажешь мне, куда положила кольцо.

– Сам ищи, Зак.

Связь обрывается, но не потому, что Еве больше нечего мне проорать, а потому, что она терпеть не может, когда трубку вешает кто-то другой, а не она.

Я бросаю телефон на пуфик, образно разделяющий гардеробную на две части, и начинаю рыться в груде браслетов, колец и часов Van Cleef & Arpels стоимостью сто тысяч долларов, которые я был просто обязан купить Еве и которые я видел на ней всего один раз. Все это нужно хранить в сейфе. Или, еще лучше, продать с аукциона на благотворительность.