Из окон во всю стену открывается вид на Лос-Анджелес – море сверкающих разноцветных огней внизу. Здесь кажется так тихо. Даже красиво. Ева хотела этот дом в районе Бирд-стрит, Хиллз, с видом на Сансет, потому что, по ее словам, именно тут живут «настоящие звезды». Лео – мой сосед. Как и Джей Ло. Это стало решающим фактором для Евы.

Меня же этот дом бесит. Он похож на стеклянную коробку: в высшей степени современный, сплошь из четких линий и острых углов, обставленный стильной дизайнерской мебелью, которая при этом вовсе не кажется удобной и уютной. Единственное, что мне нравится – вид из окна. Можно посидеть в пейзажном бассейне и понаблюдать за простирающимся внизу городом.

Я подумываю о том, чтобы именно этим и заняться, но после целого вечера, проведенного с Роуэн Уолш в горячем джакузи, бассейн кажется холодным. И пустым.

Я бреду по огромному многоуровневому дому в хозяйскую спальню. Большая часть вещей Евы по-прежнему здесь, она взяла только самое необходимое для своей продолжительной вечеринки с ночевкой у гуру моды Лорэна Моро. Как обычно. Мы уже несколько недель как разошлись, но никто так и не съехал. За дом будет битва. Если мы вообще зайдем так далеко. Иногда мне кажется, что мы с Евой связаны, запутались в узлах, которые я развязать не в силах.

Я подставляю голову под струю в нашем похожем на пещеру душе, чтобы смыть хлорку из джакузи. Перед глазами возникает лицо Роуэн. Она чертовски красива. Мне нравится ее короткая челка, которая с точностью бритвы расчерчивает середину лба. Светло-голубые глаза с темно-синим ореолом одновременно непоколебимо честные и в то же время скрывают много тайн. Она похожа на человека, на изучение которого потребуются годы. Марафоны вопросов. Но зато, если она полностью перед тобой раскроется, это будет своего рода привилегией.

Я почти вздрагиваю от воображаемого гнева Евы. Раньше ей нравилось, когда я говорил ей подобные вещи. Теперь она насмехается над романтикой и говорит, что я слишком стараюсь казаться сложным.

– Черт бы меня побрал.

Я вытираюсь и надеваю фланелевые пижамные штаны и футболку с V-образным вырезом. Беру телефон и сажусь на наш огромный диван в гостиной.

От Роуэн ничего.

Может, это был глупый поступок – взять ее номер телефона из списка съемочной группы. Возможно, ей показалось это нечестным. Или, возможно, она просто не испытывала тех чувств, которые в ее присутствии испытывал я. Будто целую гребаную секунду мог вдохнуть без удушающего чувства сожаления в груди. Или тревоги, которая скручивала внутренности. Черт побери, я всегда находился в состоянии повышенной готовности к тому, что в очередной раз выкинет Ева.

Тревога усиливается, когда я вижу еще один пропущенный звонок от Евы и новое голосовое сообщение. Выслушиваю язвительную тираду о том, что слишком труслив, чтобы с ней разговаривать. Что мне нужно перестать быть тряпкой.

В памяти тут же резким контрастом всплывает беседа с Роуэн. Проклятье, как же легко с ней было разговаривать – честная, веселая, ей наплевать на мою славу. И она не настаивала, когда я отказался отвечать на вопрос про вручение «Оскара». Ева мгновенно начинает что-то подозревать, если я отказываюсь делиться с ней каждой своей мыслью.

Смирившись, я нажимаю «Позвонить», потому что есть один осколок от руин наших отношений, который я должен спасти.

Ева берет трубку после двух гудков.

– Так, так, так. Посмотрите, кто соизволил мне перезвонить. Наконец-то. – Я слышу на заднем плане мужской голос с французским акцентом. – Это Зак, – говорит в сторону Ева приглушенным голосом. – Я выйду поговорить на балкон. – Она снова возвращается ко мне. – Ну? Отправил фан-клуб домой? Надеюсь, ты не трахался с фанатками на нашем диване? Он итальянский.