Так и сидим, слушая удивительный рассказ потерпевшего и гневные тирады. Ну как слушаем... Денис демонстративно усаживает меня к себе на коленки, на что я так же демонстративно охотно соглашаюсь, и мы развлекаемся тем, что устраиваем борьбу "больших пальцев" на сцепленных кулаках. Чем открыто забавляем охрану и приводим в окончательное бешенство родительницу.

— Ты хоть меня слушаешь??! Ты понимаешь, что сделала???

— Я сделал, прошу запомнить, — возражает Волков, помогая мне встать и поднимаясь следом, лениво потягиваясь. — Мы закончили? А то уже надоело торчать в этом клоповнике.

— Я... да... я... — кайф. Это, наверное, первый в истории случай, когда у маман пропадает дар речи.

— Я, не я, — нетерпеливо отмахивается женишок. — Ментов вызываем или мы свободны? 

Разумеется, никто не станет никого вызывать. Это же сын Александра Волкова. Здесь таких самоубийц нет. И Денису это прекрасно известно.

— Денис Александрович, вы можете быть свободны, — милостиво разрешает ему какой-то мужик, который отвечает здесь за безопасность.

— Да, — кивает маман. — А Кристина останется. Мы с ней ещё не закончили.

— Закончили, — парирует Волков. — Кристина с данной минуты даже рядом стоять с этой, — кивок на Альберта. — Мразью не будет. А если узнаю, что он посмел снова поднять на неё руку, её ему отрежут специально нанятые люди. Надеюсь, я доходчиво объяснил? — открытое оскорбление, ещё и угроза подвергает маман в окончательный шок. Кто-то сегодня явно зальётся коньяком, чтобы полечить нервы. Затянувшееся молчание интерпретируется как согласие. — Ну вот и славно. Идём, — поторапливает он меня к выходу.

— Кристина! Я приказываю остаться! — подаёт голос папаша, стоящий всё это время безмолвной надутой рыбкой у окна.

Приказывает он. Я ему кто, прислуга?

— Малолетке своей раздавай указы, — огрызаюсь, не оборачиваясь. 

Уже больше не тратим время и выходим на улицу через главный вход, прихватив мою куртку. Белоснежная бэха ждёт хозяина на стоянке рядом с другими дорогими иномарками. Такая чистенькая, что переливается в свете медленно загорающихся по периметру фонарей.

Загружаемся и выезжаем с территории.

— Дурдом, — подвожу логичную черту всего случившегося я, когда машина покидает территорию усадьбы. 

— Да брось, — отмахивается водитель. — Мой обычный вечер. Выпили, потусили, подрались. День прожит не зря. Но семейка у тебя реально "тушите свет".

— А я о чём. Их бы всех запереть в комнате с мягкими стенами и спустить ключик в унитаз, — в поле зрения попадают покрасневшие костяшки, когда Денис тянется включить подогрев сидений. — Спасибо, — сама не верю, что говорю это. Ещё и искренне.

— Захочешь отблагодарить, могу тормознуть на обочине. Ты любишь быть сверху или снизу?

Всё. Отпустило.

— Идиот.

— Да ладно. Это я так, снять напряжение, — его рука нашаривает мою и мягко сжимает. О-о-о... — Ты сама как? Норм?

Он об пощечине?

— Гордость задета, но справлюсь.

— Ну и славно. Уж с гордостью точно справишься. Что дальше по плану? Грабанём банк? Такой вечер надо закончить максимально эпично, а то иначе обидно.

— Без меня. Я слишком устала. Просто приму душ и спрячусь от всех под одеялом. Жалко, что только до утра. Никакого желания ехать завтра на пары.

— Ну так и к чёрту их! Устроим себе маленький отпуск, — повисаю на ремне безопасности когда бэха, не снижая скорости, резко разворачивается на двойной сплошной, меняя направление.

Не поняла юмора.

— И куда, позволь спросить, ты едешь? — напрягаюсь я, когда мы отдаляемся по указателю, сообщающему о выезде из города.