Мгновение застывает в зале, превращаясь в терпкую желейную массу. Стараюсь держаться особняком, хватаясь за пылающую щеку, но скулы предательски подрагивают, а на глазах наворачиваются слёзы. Не столько от боли, сколько от унижения. Я в жизни своей получала по лицу лишь однажды. От матери. И то, по его милости.

— Прости. Ты вынудила, — Альберт вроде бы спокоен, но я улавливаю испуг. Он тоже не ожидал, что потеряет контроль.

— Вот ты где? — вздрагиваю от знакомого голоса. Волков жизнерадостно вылетает к нам из-за угла. — А я тебя везде ищу. Что с лицом? Зубы болят?

Поспешно отнимаю ладонь, делая вид, что ничего не произошло. 

— Пломба, наверное, отлетела.

 — Надо, значит, лечить.  Поехали.

— Куда?

— Домой отвезу. Только ща, ван сек, одно незаконченное дело закончу, — подмигивает мне Денис и... с разворота врезает Альберту. Ещё раз, и ещё. Резко, точечно, без перерыва. Один в морду и два в солнечное сплетение, вынуждая того сложиться пополам. Первый удар прилетает точно в нос. Клянусь, я слышу хруст. И яростный скулящий вой.

— Гнида, ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю? — орёт Альберт, практически валяясь на полу с окровавленной физиономией.

— Давай, удиви меня, — Волков мрачнеет. От напускного раздолбайства не остаётся и следа. — Поднимай трусливый зад и дай отпор. Или только девушек бить духу хватает?

Какой там. Лежит. И не встанет. Такие слишком боятся боли. А тут ещё на писклявые вопли сбегается обслуга и пара охранников. Ну всё, сейчас начнутся разборки. 

— Идём, — хватаю Дениса за руку. — Пошли же.

Поздно.

— Не выпускайте их! — верещит Альберт, но секьюрити, двухметровые амбалы из частного охранного предприятия, и без него догадываются, что делать.

— Орёшь как девчонка. У тебя яйца-то есть? Или там как у игрушечных кенов? — ядовито усмехается Волков, жестом давая понять охране, что никуда не собирается. — Здесь мы, здесь. Не сбегаем. Что там надо, чистосердечное накатать?

— Разберёмся. Пройдёмте, пожалуйста, с нами, — хоть и вежливо, но всё же велят нам. Понимают, с кем имеют дело и что лучше не нарываться. Мы ж не шпана с улицы. Всего один звонок может поломать много судеб. — Позовите медперсонал. Необходимо оказать первую помощь, — это уже говорят в рацию.

— Да сразу гроб ему заказывайте. Такие дохляки долго не живут, — всё не унимается Денис, открыто забавляясь. Всё. Возвращается беспечность. Таким видеть его куда привычней.

Нас отводят в одно из служебных помещений. Это смотрится странно: современная дэспэшная мебель среди антуражных стен дореволюционной эпохи. Приходим, дожидаемся пока явится вся честная компания четы Волковых, срочно сорванная с аукциона, и вот тогда начинаются танцы с бубнами под хоровое пение аборигенов. Особенно когда возвращается Альберт. Рожу его умыли, в ноздри ватки заткнули, но моя внутренняя стерва ликует при виде сизовеющей переносицы. Сломан, это даже без вариантов. 

Цирк. Иначе не назовёшь. Мать метает в меня гневные молнии ярости, пока её пригретая гадюка выдаёт новую версию произошедшего. Мол, он такой пушистый зайчик, всего лишь высказался по поводу моего вульгарного вида, на что мой агрессивный "жених" сорвался с катушек. 

Мой агрессивный "жених" пытается встрять с уточнениями, но я торможу его, отрицательно качая головой. Бесполезно. Чтобы мы не сказали, один фиг, будет пропущено мимо ушей. Тут и так видно, на чьей стороне общественное мнение.

Мы ведь всего лишь "юные бунтари", которые и так доставили хлопот своей несанкционированной экскурсией, а эта сволочь "уважаемая и положительно зарекомендовавшая себя в узких кругах персона". Оправдываться же в пустоту и тыкать пальцем я не собираюсь. Не на помойке себя нашла.