Отец бледнеет, кидает в меня вопросительный грозный взгляд, требуя пояснений, но сказать мне ему нечего. Темная дверь за спинами мужчин закрывается, и только сейчас я понимаю, что не просто дрожу, что меня всю трясёт.

— Белла, что ты успела натворить? — Мачеха кидается ко мне, в то время как Стейша, сложив руки на груди, задирает нос и довольно улыбается.

— Ничего.

— Тогда почему твой жених ушёл?

— Свадьбы не будет, матушка.

— Как не будет? Почему?

— На этот вопрос отвечу я. — Отец появляется в дверях с таким гневным выражением лица, что я, едва успокоившись, вздрагиваю.

— Сегодня ты пожалеешь, что родилась! — рычит он и, наплевав на приличия, хватает меня, рывком толкает к выходу.

7. Глава 6. Это писала не я!

— Дрянь! Как ты могла?! — орёт на меня отец, а я не понимаю, в чём дело.

Стою посреди нашей гостиной, куда меня за шкирку зашвырнули пару секунд назад, как какого-то котёнка.

— Что я сделала?

— Ещё спрашиваешь?! — кричит отец в таком гневе, что я сжимаюсь от страха.

Никогда прежде я не видела его таким злым, как сейчас. Он никогда не поднимал на меня руку, но сегодня мне даже показалось, что отец поколотит меня прямо в особняке Герров, однако мачеха вовремя подоспела со словами: «Не на глазах у других, дорогой!».

И вот Герров нет. Нет никого, кто мог бы всё это остановить, а испуганная прислуга не смеет и пикнуть, потому что ещё никто не видел отца в такой ярости.

— Смотри! Сюда смотри, я тебе говорю! — Отец тычет мне в нос мятый лист с какими-то строчками. Что я должна тут увидеть? — Это ведь из твоего проклятого дневника?!

Приглядываюсь внимательней почерк похож на мой н я пишу без отступов, не с красной строки, чтобы сэкономить место и бумагу. Это точно писала не я.

А о чем там вообще говориться?! Хочу присмотреться к буквам, но…

— Её, папочка! Её! — Стейшка выскакивает вперёд . — Я подтверждаю!

Что?!

Бах!

Звон в ушах такой, что, кажется, я уже ничего, кроме этого звона, больше не услышу. Щека горит диким пламенем. На глаза наворачиваются слёзы. Не от боли. От обиды. От несправедливости! От отчаяния и бессилия!

Только боги знают, как же я хочу сейчас дать отпор.

Но не могу. Вижу краем глаза в дверях повариху. Она плачет, но при этом умоляет взглядом: «Терпи, так меньше проблем будет».

— Дрянь! Какая же ты всё-таки бестолковая! Кто просил тебя это писать? Ну и дура же ты! — орёт отец, расхаживая по красно-зеленому ковру.

— А что там написано, дорогой? — суетится мачеха, и отец отдаёт ей лист.

— Боги! Как ты вообще об этом узнала?! — рычит он мне, но на меня не смотрит, присматриваясь к тому, что тут можно разбить.

Но всё денег стоит. Его кровных. Так что бить бесплатно, пожалуй, можно только меня.

— Наверняка подслушала наш с тобой разговор, дорогой, — выдаёт мачеха, скользнув по строкам.

— Что там написано? Это не я писала! — выкрикиваю я, тянусь к бумаге, а мачеха тотчас сминает её в кулаке.

— Что за бред ты несёшь?! Это твой почерк, милочка! Не смей тут лгать! — гаркает мадам. — Глянь, она ещё и обмануть нас хочет!

— Нет! Правда! Не я!

— Я вот чего не пойму, — Отец вдруг останавливается. — Как этот лист попал к Геррам?

На секунду весь особняк погружается в тишину. Я со злостью кошусь на Стейшу, а та испуганно на свою матушку.

— Эта идиотка принесла его в академию и потеряла! — выпаливает сестрёнка.

Вот же…

А-а-а! Меня сейчас разорвёт от этой наглости и несправедливости!

— Ложь! Это ты его украла! Ты! Сделала копии и раскидала по всему кампусу! — в сердцах доказываю я. — Но этот лист не из моего дневника!

— Ложь! — верещит Стейша. — Ложь! Она врёт, папочка! Хочет меня выставить виноватой, когда сама раззява! Я отняла ее дневник у девчонок, а она всё выкручивает, неблагодарная!